– Речевку дарю, – ответил Блинков-младший. – Мне Никита нужен.
– В натуре?! Так ты не из-за речевки его ищешь?! – обрадовался попрошайка. – Черт, не знаю я, где твой Никита! Мы с ним столкнулись разок на этой линии, а потом смотрящий нас развел.
Снова какой-то смотрящий… Блинков-младший не стал о нем расспрашивать, боясь показать, что ничего не смыслит в нищенском бизнесе. Емкое словечко. «Смотрящий», значит, смотрит. И разводит попрошаек, если они сталкиваются, как сегодня «одноногий» с «паралитиками». А за это смотрящему отдают половину выручки. В общем, ясно: главарь нищих.
– Хочешь, езжай с нами до конечной, – предложил попрошайка. – Сдадим выручку, и я спрошу, куда смотрящий твоего Никиту поставил.
Блинков-младший согласился. Еще бы! Натерпеться стыда, налететь на детского инспектора Рыбочкину и отступить, когда розыск Никиты приближается к концу?! Не на того напали!
Минут через десять их разыскал Витька. Он выглядел очень довольным и на расспросы «старшего брата» ответил:
– «Паралитики» – тоже люди. Сказал им, что мы только с одного вагона сливки сняли, дал полсотни отступного, и расстались друзьями… Пойдем скорей, и так уже из расписания выходим!
Кряхтя и жалуясь, старший попрошайка снова начал превращаться в «одноногого». Витька поторапливал: по нищенскому расписанию их уже догоняла другая компания «инвалидов». Плохо, если они столкнутся. Те, кто идут первыми, снимут с поезда всю выручку, а вторым будут подавать меньше, и они нажалуются смотрящему.
Катить кресло Блинкову-младшему больше не пришлось. Теперь попрошайничал Витька, а он только переходил за нищими из вагона в вагон.
У этого Витьки с памятью было плоховато. Он путал слова, а на третьей попытке, когда казалось, что уж теперь-то все пойдет гладко, вдруг снова выдал: «Сами мы не местные!» Если поезд уходил прежде, чем Витька успевал перекатить коляску в другой вагон, «одноногий» подзывал Блинкова-младшего и заставлял повторять речевку.
Особенно ему нравилось, что собирают они не просто на протез, а на шведский. «Одноногий» считал это находкой Блинкова-младшего, новым словом в нищенском бизнесе. Во-первых, шведский – значит, дорогой. На него можно долго собирать, и постоянные пассажиры метро не будут посмеиваться, сталкиваясь с побирушками. Во-вторых, когда человек говорит «на шведский протез», значит, он приценился, он знает, что ему нужно и сколько не хватает денег. То есть скорее всего не врет.
– Сильная речевочка! – восторгался «одноногий». – Услышу, что какой-нибудь гад за мной повторяет, я у него на самом деле ноги поотрываю!
– Все равно придется смотрящему сказать, – остудил его Витька, и одноногий сник:
– Да, теперь пустят по всему метро и за полгода заболтают…
Блинков-младший не стал говорить, что не выдумал шведский протез. Такой был у одного папиного однополчанина. Тот ходил на нем даже без палочки и не думал попрошайничать – ни на протез, ни просто так. Он работал инженером, а когда денег не хватало, подвозил людей на своем старом «Москвиче». Больше всего ему не нравилось, когда его жалеют. А попрошайки били на жалость, и это было подло.
Смотрящий оказался верзилой в глеб-жегловском кожаном пальто на меху. Стриженый затылок, мясистое лицо – словом, «братан».
Велев Блинкову-младшему постоять в сторонке, Витька с «одноногим» подъехали к нему и долго пересчитывали мелочь. Потом у них начался какой-то затяжной и, судя по всему, неприятный разговор. Смотрящий несколько раз кидал в сторону Блинкова-младшего ускользающие взгляды и отводил глаза. Наконец он с безразличным видом отошел от коляски «одноногого» и сел на лавочку, а к Блинкову-младшему торопливо затрусил Витька.
– Зовет, – сказал он. – Главное, не борзей, и все будет в порядке.
– Как его зовут? – спросил Блинков-младший.
– Захочет познакомиться – сам скажет. Побежали, – поторопил Витька. – Он любит, когда бегом.
Бежать по приказу мелкого уголовника?! А вот фиг ему, решил Блинков-младший и пошел чуть быстрее, чем обычно. Все же дразнить смотрящего не хотелось. Витька то и дело обгонял его и оборачивался с несчастным лицом:
– Говорю, не борзей!
Под конец он тянул Блинкова-младшего за руку.
Подошли, а смотрящий отвернулся и, сделав пальцы веером, стал рассматривать золотой перстень на безымянном.
– Н-ну? – требовательно сказал он.
– Речевку повтори! – зашипел Витька.
– Граждане пассажиры… – начал Блинков-младший.
Смотрящий глянул через плечо и наморщил лоб.
– Уже интересно. А почему не «люди добрые»?
– Потому что всем надоело. Люди, конечно, добрые, но не хотят… – Блинков-младший чуть не сказал «преступников кормить». Он же сам видел, как «одноногий» отдал мордатому смотрящему половину денег. – Люди добрые, но пока едешь в метро, нищие зайдут раза три. Все, как услышат «люди добрые», сразу газетами загораживаются. А «граждане пассажиры» похоже на объявление по радио.
Смотрящий одобрительно кивнул.
– Дальше, – подтолкнул Блинкова-младшего Витька.
– «Мой брат прошел войну и остался цел и невредим»…
– А это зачем? – Теперь смотрящий повернулся к Блинкову-младшему. Сидя, он был чуть ниже Митьки, а смотреть снизу вверх, видно, не хотел и глазами указал на скамейку рядом с собой.
Блинков-младший сел и объяснил:
– «Остался цел и невредим», чтобы интересно было. Всем сразу хочется узнать, из-за чего он все-таки без ноги.
– Привлечь внимание, – согласился смотрящий.
Так они разобрали каждую фразу речевки. Смотрящий тоже одобрил «шведский протез» и вообще относился ко всему очень серьезно. Наверное, точно так же пробуют каждое словечко на вкус заказчики телевизионной рекламы.
Конец разговора был неожиданным: смотрящий достал из пухлого бумажника сто долларов и сунул Блинкову-младшему за пазуху:
– Все, гуляй. Если такое же для «беженцев» сочинишь, заплачу вдвое.
Сто долларов, наменянные из нищенской мелочи, пекли тело, как раскаленные. Митек никогда не взял бы эти подлые деньги. Выудив скомканную бумажку из-за пазухи, он вернул ее уголовнику.
– Я Никиту хочу найти. Он тоже «одноногий», сталкивался на этой линии вот с ними, – Блинков-младший указал на Витьку.
– Будет речевка для «беженцев», будет и Никита, – решил смотрящий, охотно принимая сотню обратно, и подал для рукопожатия два пальца: – Большой.
Блинков-младший понял, что это кличка. И что он приглянулся смотрящему.
Глава XVIII. ОПЯТЬ ЭТОТ ВАСЕЧКА
Он знал, где искать Ирку. В глубине парка была залитая льдом аллея, которую их восьмой «Б» считал своей. Случалось, там, не сговариваясь, собиралась половина класса. Сейчас его напарница каталась одна, успела замерзнуть и разозлиться.
