После предматчевого обеда я пошел в старый город, пройтись вокруг кремля. Обычно мы связываем слово «кремль» с резиденцией правительства в Москве, но каждый крупный город России имеет свой собственный кремль, представляющий собой крепость внутри стен старого города. Сотни лет назад, когда Москва и Ярославль были маленькими городами, люди жили с внешней стороны стен, а при нападении врагов находили убежище внутри кремля.
Ярославский кремль просто удивителен. Это — старая, разрушавшаяся крепость, но ее хорошо отреставрировали. Городу 995 лет, через пять лет он будет отмечать тысячелетие. Когда приезжаешь сюда из Канады, понимаешь, что мы как страна — еще младенцы. Иногда мне хочется ущипнуть себя: «Очнись!». Контраст просто поразительный: вечером ты находишься на хоккее в абсолютно новом дворце, построенном в 2002 (так у автора — прим. пер.) году, и это — великолепное, современнейшее сооружение. А днем, в городе, ты бегаешь вокруг кремля, построенного в двенадцатом веке, и часть первоначальной кладки лежит еще с тех пор.
Мы выиграли со счетом 2–0, а после матча я одержал победу иного рода. Наверное, что-то из сказанного мной дошло до цели. Когда мы отправились на автобусе в 40-минутную поездку до аэропорта, на каждом сидении лежало по пакету из Макдональдса. Я подумал: «О, нет!» Но в этот раз они были теплые. Окей — не горячие, но все-таки теплые. Победа!
24 ноября
Еще одно подтверждение того, что у здешних хоккеистов менталитет отличается от любого из встречавшихся мне в других командах. Чартер из Ярославля прилетел домой в три тридцать утра по местному времени. Мы только что выиграли два важных матча на выезде. На улице было минус шесть, и мы сказали ребятам, что у нас есть две новости — хорошая и плохая. Хорошая состояла в том, что у нас не будет утренней ледовой тренировки.
Плохая — что мы побежим шестикилометровый кросс, после которого дневная тренировка пройдет в зале тяжелой атлетики. Ни один глазом не моргнул, когда они услышали это. Ни одной жалобы. Никто ничего не сказал. Некоторым образом я даже почувствовал, что они благодарны за то, что, по крайней мере, им не придется кататься на льду. Я здесь уже пятый месяц, и по-прежнему замечаю, что подхожу к таким решениям с точки зрения североамериканского тренера. Я подумал: «Господи! Эти парни когда-нибудь начнут раздражаться, услышав такое?» Потом входишь в раздевалку — они там переодеваются для бега: да и черт с ним, сегодня побегаем на морозе.
Тем временем я просматриваю видеозапись игры в Ярославле, и мне вдруг пришло в голову, что Малкин в тот вечер играл точно в энхаэловской манере. Он играл атлетично и жестко в обороне, и восхитительно — в атаке. Казалось, у него бесконечный запас сил. Я думаю, он учится, наблюдая за Игорем Королевым и Дмитрием Юшкевичем, которые в тот вечер дали блестящий пример молодым игрокам. Они бьются в каждой смене. И они рулят в раздевалке, когда в раздевалке требуется порулить. Это так облегчает мне работу — да и любому тренеру — когда стандарт выступления устанавливается внутри коллектива, самими хоккеистами. Единственным огорчением всего дня было то, что в матче против Ярославля Трэвис Скотт потянул паховую мышцу, и наш врач сообщил, что ему потребуется некоторое время полечиться. Это значит, что Константин Симчук снова получит шанс играть.
Номинально мы начинали сезон с Симчуком в качестве вратаря № 1, по той простой причине, что его здесь хорошо знали, а Трэвис Скотт был просто неизвестен. Руководство считало, что, пока Скотт не проявит себя, первым будет Симчук. В первых играх я чередовал голкиперов, и по итогам проведенных каждым из них двух матчей Симчук пропустил пять шайб при игре в меньшинстве. После этого мы пропустили всего семь. Я подумал, что некоторые из этих голов были на его совести. Поэтому сделал ставку на Скотта, решив, что, если он разыграется, то будет играть — именно так и получилось. Он стал ключом к серии побед. Мы выиграли пять матчей подряд, тринадцать из последних четырнадцати, в число которых входит та нулевая ничья с Ладой. Мы не проигрывали с сентябрьского матча с ЦСКА в начале октября. Трэвис, фактически, выиграл борьбу за место в воротах. Одним из ключевых моментов в его игре является то, что он очень хорош в обращении с шайбой, в сравнении с Симчуком. Симчук — игрок, идущий на риск. У Трэвиса — более высокий процент эффективности, и обращается с шайбой он гораздо лучше. Именно в этом состоит разница, именно его способность играть с шайбой и помогать своим защитникам реально помогает командной игре. Поэтому он теперь — № 1.
Я считаю, что он очень самодостаточный человек и, на самом деле, идеальный для нас вариант. Когда привозишь в Россию североамериканского игрока, в этом всегда есть риск, потому что его успех будет, зачастую, мало зависеть от его хоккейных способностей (все парни играть умеют). Скорее, всё будет зависеть от того, как игрок адаптируется к окружающей его среде. Некоторым игрокам требуется много внимания, но Трэвис не из таких. Ему нужно очень мало. Он спокоен, любит уединение. Читает, слушает музыку, сидит за компьютером, и его это вполне устраивает. Большинство канадских игроков, приезжающих сюда, стараются отыграть сезон и не возвращаются в Россию. Я думаю, Трэвис планирует задержаться на пару лет, если получится. Деньги платят хорошие, и, к тому же, он принадлежит как раз к типу людей, которые вписываются в здешнюю среду. Некоторые ребята этого не могут.
Магнитогорск — идеальное место для тренера, потому что здесь немного баров, девочек и прочих вещей, отвлекающих хоккеистов от дела. Тренеру не приходится сидеть и беспокоится, чем же игроки занимаются по вечерам, потому что заниматься-то им особенно нечем. К тому же, это очень маленький город, и если кто-либо из парней появится в баре, я буду знать об этом на следующий же день. Мой помощник, Олег Куприянов, расскажет мне, что такой-то был прошлой ночью в баре, потому что кто-то уже позвонит ему и расскажет об этом. Так что, все здесь живут как под микроскопом, что хорошо для нас. В Москве — совершенно другая ситуация. Дэвид Линг и Тайлер Мосс, играющие в Спартаке, рассказывали мне, что многие хоккеисты команды живут активной светской жизнью и вне хоккея, и иногда это бывает во вред команде. У нас здесь такой проблемы нет.
25 ноября
От своего дома до арены я могу дойти пешком, и на это уходит около двух минут. Единственная проблема — мне приходится идти через перекресток, и хотя, теоретически, он регулируется светофором, некоторые автомобили умышленно проезжают на красный свет практически ежедневно. Я уже видел минимум 4–5 происшествий. Наверняка, этой зимой кто-то получит очень серьезные травмы, потому что водители ездят слишком быстро для имеющихся дорожных условий. Линда считает, что если с нами здесь что-либо и случится, то это произойдет в автомобильной аварии — и она, видимо, права. Все такси очень старые; интересно, как часто они меняют тормозные колодки? Невозможно встретить исправные ремни безопасности, поэтому, садясь на заднее сидение, ставишь руки так, чтобы упереться ими в случае чего. Линда не пользуется лифтом в нашем доме, если я не сопровождаю ее. Кабина маленькая и изношенная, очень часто лифт ломается. Линда не уверена, что ее мобильный телефон будет работать внутри кабины, а поскольку она не говорит по-русски, кому ей звонить о помощи? Даже когда я бываю с ней, мы часто поднимаемся пешком, все 133 ступеньки (не считая входа в подъезд) до своей квартиры на восьмом этаже. Во всяком случае, хоть форму поддерживаем.
