Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Однако в судьбе президента АН СССР не все складывалось гладко. И, конечно же, «главной головной болью» для него стала ситуация, которая сложилась вокруг академика Сахарова.
Власть и Сахаров схлестнулись в бескомпромиссной схватке.
Зима 1970-го запомнилась оттепелями. Снег лежал почерневший, тяжелый, а оттого казалось, что он никогда не растает…
Из окна приемной президента АН СССР видна круглая чаша для цветов огромного газона (почему-то мне всегда казалось, что это неработающий фонтан, оставшийся еще с екатерининских времен?!), пустынная площадь и одинокая фигурка человека, который прохаживается вокруг замерзшего «фонтана»…
Это Андрей Дмитриевич Сахаров…
Идут в газеты письма с требованием «наказать» Сахарова, кое-где проходят даже митинги против него… Да, в Академии немало тех, кто выступает против ученого… В общем, в ЦК требуют (Суслов?), чтобы Андрея Дмитриевича вывели из состава членов Академии…
Такого в истории Академии наук не было, и пока единственная опора для Сахарова это Келдыш. Он не только всегда уважал Сахарова, но и поддерживал его – они хорошо узнали друг друга еще по работе над «атомной проблемой» (эх, как тогда они были молоды!).
Как же защитить Сахарова?
И тут представляется случай…
Келдыш рекомендует познакомиться с последней работой академика П.Л. Капицы, который получил в своей лаборатории «плазменный шнур». Он утверждает, что это и есть основа будущего термоядерного реактора.
Председателем комиссии по проверке работы Капицы Мстислав Всеволодович назначает Сахарова.
Тот с энтузиазмом выполняет поручение президента. Всего несколько страниц заключения: нет, это не термоядерная реакция, но Капица сделал большое открытие…
Петр Леонидович с гордостью показывает нам с Ярославом Головановым этот документ. Потом с хитринкой говорит: «А почему бы вам не написать в «Комсомолке» об этом?» Он прекрасно знает, что в любой газете крепко-накрепко запрещено даже упоминать фамилию «Сахаров». Заметив наше смущение, Петр Леонидович добавляет: «Но надо обязательно посоветоваться с Келдышем…»
Президент сразу же оценил и поддержал идею о подготовке такого материала. Ярослав сделал репортаж из лаборатории Капицы, а я встретился с Андреем Дмитриевичем и взял у него интервью, которое назвал «Холодная плазма». Я привез ему готовый материал, он внимательно просмотрел его, сделал необходимые поправки и завизировал.
– Убежден, что это интервью не напечатают, – заметил он.
Я попытался его убедить в обратном, но, видимо, интуиция и знание действительности у него были гораздо глубже, потому что события начали развиваться стремительно…
От «стукача» (тайные сотрудники КГБ работали и у нас) ушла информация, что в «Комсомолке» готовится к публикации интервью с Сахаровым. «Стукач» был законспирирован хорошо: мы так и не смогли его вычислить… Слух об интервью тут же дошел до Суслова, и он распорядился «примерно наказать виновных, снять с работы и исключить из партии за политическую близорукость…» Я мгновенно ощутил образовавшуюся пустоту… Единственная надежда – Келдыш… Он внимательно выслушал мой рассказ о том, что происходило в обоих ЦК – партии и комсомола, какие решения готовятся, что их осталось лишь «проштамповать» на ближайшем секретариате ЦК…
«Придется идти ко мне помощником, – вдруг сказал Мстислав Всеволодович, – возьму, даже если будете беспартийным… А сейчас подождите в приемной…»
Я понял, что при мне он не хочет разговаривать по телефону… С кем? Я мог только догадываться…
Он вышел из кабинета минут через пятнадцать. Очень взволнованный – лицо красное, губы дрожали…
– Печатать интервью нельзя, – сказал он, – но вы можете не беспокоиться, ведь вы работали по моей просьбе…
Я попытался возразить, но Келдыш уже не слушал – он ехал в ЦК партии…
Гораздо позже я узнал, что Мстислав Всеволодович пытался доказать Суслову, что печатать интервью с Сахаровым надо, это поможет и Андрею Дмитриевичу, и Академии наук, более того – стране… Но слишком велика была ненависть у Суслова и его окружения к Андрею Дмитриевичу, для них он был опаснее, чем все «акулы империализма», вместе взятые…
А референт Келдыша Наталья Леонидовна регулярно звонила и спрашивала: «Мстислав Всеволодович интересуется: у тебя все нормально? С тобой ничего не сделали?» И было в этих вопросах нечто щемящее и трогательное: президент Академии не верил в порядочность тех, кто наверху, – а вдруг не сдержат своего слова и расправятся с журналистом?! Он прекрасно понимал, что только его защита способна отвести беду от человека.
Я знаю, что было множество людей, которых защищал и спасал Мстислав Всеволодович Келдыш, а потому память о великом ученом и человеке для всех нас священна…
Постепенно болезнь сосудов давала о себе знать. Порой приступы становились невыносимыми. Он начал прихрамывать. Боли в ноге не уходили. Консервативные методы лечения были исчерпаны, требовалась операция.
В Москву прилетел Майкл Де Бекки. С ним М.В. Келдыш познакомился во время визита в США, осмотрел его клинику, дал согласие на операцию, но не в Калифорнии, а в Москве.
Она и была проведена в Институте сердечно-сосудистой хирургии имени А.Н. Бакулева. Ассистировал американскому профессору А.В. Покровский.
Потом он еще долгие годы будет «опекать» Келдыша.
Де Бекки отказался от гонорара за операцию. Он попросил передать благодарность правительству СССР за ту честь, которую ему оказали, доверив оперировать М.В. Келдыша. «Это ученый, который принадлежит не только России, но и всему миру», – сказал он.
Много лет спустя профессор Майкл Де Бекки прилетит в Москву, чтобы наблюдать за операцией Б.Н. Ельцина. Его вмешательства не потребуется, но гонорар ему будет выплачен. Он не откажется…
Недавно мне довелось лежать в Отделении сосудистой хирургии, которым руководит академик А.В. Покровский.
Случалось, в канун операции мы долго с ним беседовали. Рассказал он и о «своем главном пациенте». Я спросил у него:
– Известно, что пациентов самых разных у вас было великое множество. Кто особенно запомнился?
– Конечно же, Мстислав Всеволодович Келдыш, президент Академии наук СССР. История с ним была достаточно интересная. Мне позвонила его референт Наталья Леонидовна и говорит, что Келдыш хотел бы со мной встретиться. Я приехал к нему в президиум Академии. Честно говоря, не очень помню, о чем шел разговор. Он был довольно короткий, касался общих проблем. Уехал. Так и не понял поначалу, почему он меня позвал. А дело в том, что я в то время уже консультировал в Кремлевской больнице. Благодаря Евгению Ивановичу Чазову, который не боялся привлекать в консультанты молодых специалистов. Меня многократно приглашали, и я уже был в «кремлевке» «своим». Следующая встреча с Мстиславом Всеволодовичем состоялась уже в больнице. Он практически не спал многие месяцы, и его попытались лечить консервативно. Все перепробовали – по-моему, даже иглоукалывание. Но ему ничто не помогало.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
