Сумерки сгущались. Гости начали расходиться. Бриджет стояла, прощаясь с его одноклассниками. Несколькими большими шагами он пересек двор.
— Ты уходишь? — спросил он ее. — Подвезти?
— Мне недалеко.
— Я настаиваю, — сказал он, беря ее за руку.
Они поблагодарили Сьюзи, распрощались со всеми, затем Джош помог ей сесть в фургон.
— Мне понравилось на этой вечеринке, — сказала она, когда они медленно ехали по Мэйн-стрит.
— Мне тоже, — сказал он.
— Похоже, ты не ожидал этого.
— Не ожидал. — Он вдруг вспомнил, почему согласился пойти туда: чтобы доказать себе, что Бриджет не единственная женщина на всем свете. В результате понял, что она для него важнее, чем он мог себе представить. Он думал о ней, беспокоился, боялся выпустить из вида. Ему не хотелось думать о том, что это означало.
— Так ты был старостой класса и капитаном футбольной команды? — спросила она, повернувшись к нему.
— Потом все пошло под откос, — сказал он с кривой улыбкой. — До сегодняшнего дня. Мне уже много лет не было так хорошо. Я понял, как мне не хватало старых друзей. Похоронил себя на своем ранчо…
— Когда не стало Молли?
— Еще раньше. Мы были заняты собственными планами: Молли — своими добрыми делами, я — лошадьми. Я думал, это именно то, что мне нужно. Сегодня понял, как мне не хватало этих ребят.
— Ты им тоже наверняка нужен, — сказала она.
— Похоже, они и о тебе беспокоятся. Особенно Тэлли и Джед. Представляешь, они только в этом году поженились.
— В тридцать лет. Может, и у меня есть надежда, — сказала она.
Он положил руку на руль. Неважно, что делать, лишь бы удержаться, не схватить ее за плечи и не начать целовать — целовать, пока она не застонет от страсти, пока не ответит, целуя все горячей, все настойчивей. О Господи, да что же это? Надо укротить порывы? Он поспешно опустил стекло и жадно вдохнул вечернюю прохладу. Попытался вспомнить, о чем они говорили. Что-то о ее надежде. Надежде выйти замуж. Она не может и не должна выйти за другого.
— Я думал, тебя сейчас интересует только твоя работа. Я им так и сказал, — произнес он с отчаянием.
— Да, работа. Просто я думаю, что, может, когда-нибудь… когда работа наладится, я смогу найти подходящего человека.
Ревность, словно нож, полоснула Джоша по сердцу.
— И как же ты собираешься его искать? — спросил он.
— Не знаю, это сложно. Что, если снова ошибусь? Сомневаюсь, что я чему-то научилась. Как я найду его? Как узнаю, что нашла? Я боюсь доверять себе. Откуда мне знать, кто мне подходит, а кто нет? Как отличить золото от окалины? Я слишком многого хочу. Хочу, чтобы он был честным и искренним и в то же время чтобы вскружил мне голову. Он должен быть самым сексуальным мужчиной в мире. Хочу* безумно влюбиться, хочу потерять голову. Наверно, я слишком многого хочу…
Джошу стало не по себе — он явно не тот парень. У него нет никаких шансов. С чего он взял? С чего они все взяли?
— Нет, не слишком. Ты найдешь такого, точно тебе говорю, — успокоительно произнес он, от всей души желая ей никого не найти и вообще прекратить поиски.
Было почти совсем темно; вдруг она тряхнула головой, отвернулась от него и открыла дверцу. Прежде чем он успел опомниться, она уже была на тротуаре. Даже не поблагодарила, не попрощалась. Просто ушла.
Эти женщины, попробуй разбери их… Так хорошо говорили; ему казалось, он нашел верный тон. И что ей не понравилось? Вдруг ушла, оставив манящий запах. Он сделал глубокий вдох и откинулся на спинку сиденья. Чего она выскочила, как испуганный кролик? Чего он такого сказал? Он повернулся и посмотрел на окно комнаты над мастерской — сейчас должен зажечься свет. Но он так и не зажегся. Джош объехал вокруг дома. Затем еще раз.
Слезы начали наворачиваться на глаза Бриджет задолго до того, как он утешительно произнес: «Ты найдешь такого». Нашла уже. Только он не хочет быть найденным. Она бросила сумочку в кресло, села на кровать и заплакала. Что она там наговорила про этого супермена, которого она якобы ищет?
Еще минута, и она готова была признаться, что этот супермен — он, броситься ему на шею и сказать, что любит. И это было бы большой ошибкой, поскольку он принялся бы ее утешать, он был бы добрым и все понимающим. И оказался бы по ее милости в дурацком положении. Потому что он не любит ее и никогда не полюбит. Черт ее угораздил влюбиться так безнадежно.
В дверь постучали.
Сердце у нее подскочило. Она включила ночник и резко поднялась, так что закружилась голова.
— Бриджет, это я, — сказал Джош.
Она сделала глубокий вдох, высморкалась, утерла глаза и открыла дверь. Какое-то время он изучал ее. Она знала, что у нее красные глаза и растрепанные волосы, но ей было наплевать — она слишком устала, чтобы думать об этом. Его приход застал ее врасплох. Ему следовало уже быть на полпути к дому. Но он был здесь. У нее подгибались колени и пересохло в горле.
Может, он все-таки скажет что-нибудь, чем стоять так и разглядывать ее?
— Могу я войти? — наконец спросил он.
— Ах, да, конечно.
Джош перевел взгляд на ее рубашку, и она в который раз за этот день пожалела, что надела ее. Бриджет рассеянно перебирала бахрому.
— Я не говорил тебе, как мне нравится твоя рубашка?
— Н-нет… Не помню.
— Жаль, что теперь на ней пятна.
— А, вот куда ты смотришь.
— Я плохо вытер рубашку. — Он протянул руку, как будто хотел вытереть ее снова, но Бриджет инстинктивно увернулась: если он прикоснется к ней, ее дело плохо, она и так уже на краю пропасти.
— Ничего, не беспокойся, я отдам ее в химчистку, когда вернусь домой.
Его глаза сузились.
— И когда же ты вернешься?
— Все зависит от обстоятельств. Думаю, сразу после съемок на ранчо.
— Понятно. Представляю, как тебе скучно в Хармони. Вечер пятницы, а ты сидишь в убогой комнатушке над мастерской по ремонту обуви. Как бы ты провела этот вечер в Сан-Франциско?
Бриджет знала, какого ответа он ждет: что она жить не может без вечеринок, что спит и видит, как бы поскорее выбраться из Хармони. Что ж, если так, она не обманет его ожиданий.
— Гм… дай-ка подумать, — промурлыкала она, устремив взор в пространство. — Сейчас июнь, как раз открывается опера. Думаю, я была бы на каком-нибудь гала-представлении в одном из своих многочисленных вечерних платьев. Но сначала пообедала бы в «Тонга-рум» — там все обедают, кто что-то представляет из себя, разумеется. А после оперы зашла бы выпить чашечку кофе в одно из милых маленьких кафе на Юнион-стрит, недалеко от моего дома, в Марина… А после кофе…
— Достаточно, — процедил Джош сквозь зубы, схватил ее за руку и притянул к себе, заглядывая в лицо.
