«Мустанги» сопровождения выбивались из сил, отгоняя назойливые истребители комми, и все равно не справлялись. То один, то другой американский бомбардировщик оказывался жертвой советских «мигарей» и «лавок», что постоянно уменьшало мощь оборонительного огня воздушной армии. А это приводило к следующим жертвам… Замкнутый круг.
— Есть! Я его зацепил, зацепил! Сдо… — радостный крик Томми Хейгана прервался посреди слова. Обрадованный удачным попаданием в советский Ла-9, он не заметил свалившегося на него реактивного «мига». Короткая очередь тридцатисемимиллиметровых снарядов от Кожедуба стала для него последней — самолет попросту развалился в воздухе.
Неожиданно идущая теперь уже с краю «суперкрепость» Стэплтона затряслась — прошмыгнувший между американскими истребителями советский поршневик успел всадить в самолет несколько снарядов.
— Доклад!
— Нормально, сэр, только обшивку цепанул и крыло. Чуть точнее — и нам крышка!
«Спасибо тебе, Господи. Дай вернуться домой!» — благодарно взмолился Джеймс.
— Аааааа! — идущий в паре сотен футов впереди «Конвейр» вдруг вспух огненным шаром — видимо, получил прямое попадание советским реактивным снарядом. Редкость вообще-то, но когда их тут столько летает…
— Твари! Тони, прикрой слева, быстрее! — Образовавшаяся в строю самолетов Альянса дыра должна была быть затянута как можно быстрее.
— На шесть часов! Накрывай его, накрывай, да накрывай уже! Черт, не успеваю, не успеваю… Дерьмо, прикройте меня, быстрее… да помогите же мне!
— Прыгай! Прыгай, мать твою!
— Он на меня идет! Сука, да он псих! Уберите его от меня! Да быстрее же! Он как япо… — На глазах Джеймса Б-29 его хорошего знакомого был протаранен горящим советским истребителем. Еще один взрыв разбросал горящие обломки самолета на десятки метров. Один из них чувствительно стукнул «Суперкрепость» капитана.
— Как сильно?
— Теряем топливо, кэп. Насколько быстро — пока не знаю.
Стэплтон выругался. С самого первого дня все шло отвратительно. Потери были просто неприличны — русские оказались гораздо более неприятными соперниками, чем японцы или даже немцы, объединяя в себе фанатизм первых с профессионализмом вторых. И еще эти уродские ракеты… и реактивные истребители. Хорошо, что в Европе их хотя бы не так много. На Кавказе, говорят, каждый вылет — как русская рулетка. С наполовину заряженным револьвером.
— Разворачиваемся?
Джеймс задумался. До цели уже сколько? Миль десять? Должны дотянуть.
— Пока нет. Попытаемся удрать сейчас — нам каюк. С гарантией. Попробуем продержаться.
— Есть, сэр! — Если кто в экипаже и не согласился с командиром, то вида не подал. Что, в общем-то, было нормально — как-то не до споров, когда вокруг идет настоящее воздушное побоище.
— Мать моя женщина! — прошипел в наушниках чей-то дрогнувший голос. — Вижу множественные цели. Минимум несколько десятков.
Очередная волна русских. Или немцев — хрен разберешь. Но один фиг — плохо.
— Держать строй! Истребителям приготовиться к отражению атаки противника!
«Нет, нет, нет! Что же ты, идиот, творишь! Мы истерзаны, а над целью наверняка еще одна группа самолетов коммунистов», — Джеймс едва не сказал это вслух, удержавшись в последнюю секунду.
«Сейчас Иваны заставят „Мустанги“ дорастратить свой боекомплект, и нас можно будет брать голыми руками! И это без шансов! Что же делать?» — мысли лихорадочно перескакивали с одного на другое. Решение пришло неожиданно. Не фонтан — но хоть какой-то шанс.
— Джон, сбрасываем бомбы. Мы уходим.
— Сэр?
— Мы слишком быстро теряем топливо. Не развернемся сейчас — домой не долетим. Однозначно.
— Так точно!
Гигантский самолет, выбросив из своего нутра на лежащий далеко внизу городок тяжелые бомбы, начал разворот.
Несколькими часами спустя, когда техники вытаскивали из самолета бессильно обмякшего в кресле пилота, они обнаружили одну примечательную вещь: капитан, еще утром бывший жгучим брюнетом, поседел до непредставимой белизны, почти до прозрачности.
Из ста десяти ушедших в рейд бомбардировщиков на родной аэродром вернулось меньше половины…
7 сентября 1946 года. Италия, штаб 1-й американской армии
— Знаете, как можно описать то, что происходит? — генерал Брэдли вздохнул и посмотрел на своих офицеров. — Очень просто. Русские дождались, когда мы выложим все свои карты на стол, а потом треснули нас шахматной доской по голове!
— И добавили битой, — негромко пробормотал присутствующий на совещании Паттон. Его армии вскоре предстояло отправиться в Грецию на помощь уже сражающимся там испанским дивизиям.
— Скорее ломом! За все время с начала операции мы продвинулись меньше чем на семьдесят миль. Семьдесят! А должны были на триста! И это в Югославии. А в Австрии у нас нет даже и пятидесяти… Разве что по отдельным направлениям… — несмотря на всю напряженность ситуации, генерал говорил абсолютно спокойно, практически не повышая голоса.
— Сэр, мы вводим в бой резервы и вскоре прорвем оборону русских и их союзников — а после этого мы…
Брэдли не дал договорить своему подчиненному:
— После этого мы что? Получим Австрию? Да мы даже не сталкивались с русскими по-настоящему — только с отдельными частями! Все остальное — это немцы и прочие союзники коммуняк! И даже этого нам хватает с лихвой! Может, представите себе на секунду, что будет, когда в бой вступит полноценная русская армия, из тех, что концентрируются сейчас к северу от линии фронта?
— Сэр, я не…
— Я могу вам сказать, что будет! Для этого даже не надо далеко ходить или особенно думать — достаточно посмотреть на наши дела в Иране!
Генерал Брэдли рубанул рукой воздух и, вытерев со лба пот, залпом выпил стакан воды. Затем, отдышавшись, обратился к внимательно слушающим его офицерам:
— Поэтому нам нужен план. Новая стратегия — и желательно получше той, что у нас есть. Или, точнее, была. И мы не выйдем из этой комнаты, пока я этого не получу!
— Воздушный десант в тыл группировке русских?
Американский военачальник посмотрел на высказавшего предложение офицера с выражением глубочайшего сожаления на лице.
— Полковник Картер, мы только что с огромным трудом вытащили из ловушки две дивизии, которые теперь в лучшем случае лишь ограниченно боеспособны. И вы предлагаете мне пожертвовать элитными силами ради… ради чего?
— Но мы можем попробовать окружить советские войска…
— Каким образом мы можем окружить с помощью одной десантной дивизии войска коммунистов? Особенно если учесть, что, по данным разведки, на севере скоро будет уже пятьдесят их дивизий — и это не предел. Совсем не предел. Силы противника только увеличиваются. Поэтому я вынужден признать правоту фельдмаршала Монтгомери. Займем оборону и будем молиться, что Турция и Греция отвлекут на себя достаточно сил комми. Если повезет, сумеем продержаться до подхода 7-й и 3-й канадских и 4-й австралийской армий. И с этим уже можно на что-то надеяться. — И генерал пробормотал уже скорее для себя: — Хотя бы сможем позиции удержать. А там наши летуны, наконец, покажут, что они тоже чего-то стоят…
