— Но это не имеет ровным счетом никакого отношения кубийству, — настаивал на своем Карр.
Селби пришлось вмешаться:
— Я весьма восхищен вашим спектаклем, джентльмены, но,возможно, мы сэкономим время, если перейдем сразу к делу.
Они оба взглянули на прокурора, и на какой-то миг теплыйогонек исчез из глаз Тила, но тотчас вернулся, и Тил продолжил:
— Вы правы, клянусь Юпитером! Хватит ходить вокруг да около…Вы играете на бегах, Селби?
— Нет.
— В покер?
— Иногда.
— Вы любите выигрывать?
— Разве есть такие, кто не любит?
— Нет, — сказал Тил, — я думаю, желание выигрыша вообщесвойственно человеческой натуре, хотя проявляется у всех в разной степени. Ну,а для меня это страсть. Если хотите, я одержим игрой. Я люблю рисковать и хочувыигрывать. Ненавижу проигрыши. Проигрывая, я улыбаюсь, так как понимаю, чтоэто составная часть игры, и знаю — я не брошу играть и смогу выиграть вследующий раз. Я презирал бы себя, если бы хоть на секунду усомнился в том, чтосмогу возместить потери, удвоив ставку.
— Вот уж во что не следует посвящать окружного прокурора, —вставил Карр.
— Но это правда, а я пришел сюда, чтобы говорить толькоправду. Я придерживаюсь правила: если кто-то принял твою ставку, карты на стол.Ладно, ляжем на нужный курс, Селби. Я люблю играть и обожаю выигрывать. Ясделал ставку на миссис Гролли. Естественно, я хотел выиграть и постаралсязастраховаться от всех тех случайностей, которые я был способен себепредставить.
— В чем заключалась ваша ставка?
— Я обеспечивал миссис Гролли средствами и согласился помочьей.
— В чем?
— Получить справедливую долю собственности мужа.
— Но разве муж отказывался содержать ее?
— Содержание казалось мне недостаточным.
— Сколько же, по вашему мнению, он должен был платить?
Тил хихикнул:
— Вы задали мне вопрос, мистер Селби, на который я могуответить однозначно… Я рассчитывал лишь на одну сумму.
— Какую?
— Да самую большую, какую ухитрюсь выжать из старого,доброго Эзры Гролли. — Это было произнесено с обезоруживающей улыбкой. — Да,мистер Селби, сэр, так уж я устроен. Если удается, я выжимаю столько, сколькомогу, — все до последнего цента. Если я выигрываю, то выигрываю много.
— Вы сказали, что приняли меры предосторожности? — напомнилСелби.
— Правильно. Прежде чем вложить средства, я всегда пытаюсьзастраховаться от любых случайностей. В данном случае меня беспокоилавозможность того, что, пока я добиваюсь соглашения с ее мужем, миссис Гролли вкого-нибудь влюбится. Я защитил себя, взяв с нее документ о том, что она нестанет предпринимать никаких шагов к разводу с мужем без моего разрешения…Конечно, она не поняла, зачем это условие… но мы-то знаем, что нельзя выйтизамуж, уже находясь замужем.
Толстый живот Тила заколебался от довольного смешка.
Карр, кажется, вновь начал слегка беспокоиться. Он скосилглаза на кончик сигары, но все же не разомкнул плотно сжатых губ.
— Продолжайте, — сказал Селби.
— Естественно, я сообразил, что Гролли может умереть, преждечем мы достигнем финансового урегулирования, и подумал про себя: «Будет оченьскверно, если я, вложив кучу денег и достигнув соглашения, окажусь обманутым.Гролли возьмет и помрет в самый ответственный момент». Конечно, в этом случаечто-то перепадет миссис Гролли, но я останусь за дверью, на морозе. Я принялмеры и против такой возможности.
— Каким образом?
— Она осуществила частичную передачу своих прав мне исоставила завещание, в котором сказано, что мне оставляется сумма, равная той,которая будет унаследована ее дочерью. Одновременно я становлюсь опекуномдевочки. Это положение завещания действует в течение тридцати дней после смертиее мужа.
— Иными словами, — решил уточнить Селби, — если дочьнаследует половину состояния Гролли, вы получаете вторую половину, согласнозавещанию миссис Гролли, не так ли?
— Верно. Это — обратите внимание — должно было случиться втом случае, если миссис Гролли умрет до того, как будет достигнуто соглашение смужем. Она считала — и совершенно справедливо, заметьте, что подобное завещаниезаставит меня лучше защищать права ребенка. В том случае, если Гролли покинетэтот мир до того, как будет достигнуто финансовое соглашение, миссис Гроллипередает мне половину своего наследства… Понимаете? Если она переживет своегомужа, я должен получить четверть всего наследства, предполагая, что половинаидет ребенку и половина — жене. Я получаю половину ее половины, то есть однучетверть.
— А если она умрет где-то в течение тридцати дней, выполучаете ее долю полностью? — спросил Селби.
Лицо Тила просияло радостью.
— Именно, мой мальчик. Вот так Джексон Тил защищает своиинтересы.
— Вы получаете значительную долю наследства, — сказалпрокурор.
— Конечно, — признал Тил и добавил важно: — Я так ипланировал.
Он расхохотался, чрезвычайно довольный собой.
— Таким образом, это делает вас лицом, прямозаинтересованным в смерти миссис Гролли?
— Вы совершенно правы, — охотно согласился Тил. — Бесполезновступать в спор с элементарной арифметикой. Я не убивал ее, но тот, кто этосделал, положил деньги мне в карман — разницу между четвертью и половиной оттого, что оставил Гролли.
— Предположим, в своем завещании Гролли лишает наследствадочь и жену.
— Неудача в войне, — ответил Тил. — Но не думайте, что япокорно соглашусь с ней. Я продолжу битву в судах всех инстанций. А когдабьется Джексон Тил, поверьте мне, это настоящее сражение. Мой лозунг — неначинай драку без необходимости, но, начав сражение, доводи его до конца.Слабый духом никогда не завоюет сердце прекрасной дамы.
Селби повернулся лицом к Карру и быстро спросил:
— Вы предпринимали поиски завещания в доме Гролли, Карр?
Было заметно, что неожиданно поставленный вопрос засталадвоката несколько врасплох. Погруженный в свою роль в развертывающемсяспектакле, он не сразу сумел среагировать.
— Я не уверен, что понимаю, куда вы гнете, Селби, — сказалКарр.
— Вас видели у хижины Гролли вместе с женщиной, одетой вбежевый костюм и розовую блузку. У женщины был грудной ребенок.
— Когда? — спросил адвокат.
