— Как вас зовут?
— Флер Эдер.
— Вы знакомы с мистером Эдером?
Она вяло кивнула.
— Это его дом.
— Мой папаша, — произнесла она с гримасой. Потом сонно покосилась на Назарио. — А вы дружок Шелли?
— Шелли?
— Моей мачехи.
— Нет, черт возьми. Я присматриваю за домом, пока хозяин в отъезде. Старик мне не говорил, что вы приедете.
— Он не в курсе.
Девушка откинула волосы и безуспешно попыталась сесть.
— Дать вам халат?
— Давайте, — уже приветливее сказала она, закрывая глаза.
Но халата в квартире не нашлось, и Назарио дал ей свою рубашку.
— Как вы сюда вошли?
— Я же вам сказала, что жила здесь раньше. Отец всегда набирает один и тот же код — дату рождения, своего или моего брата. И всегда прячет запасные ключи от дома в беседке или под статуей эльфа у фонтана.
Назарио нахмурился. Надо будет серьезно поговорить с Эдером на тему безопасности.
— Он все еще женат на Шелли?
— Да, они сейчас в Европе.
— Вот блин.
Закрыв глаза, девушка упала на подушку.
— Не засыпайте!
Она не ответила.
— У меня есть номер их телефона. Можете с ними поговорить.
— Нет! — вздрогнула она. — Не говорите им, что я здесь.
Странно.
— Почему? Вы же его дочь.
— Шелли меня ненавидит. Меня в этот дом не пускают.
Она облизнула губы.
— Сигарета есть?
— Нет. Вам это сейчас ни к чему.
Она невесело рассмеялась.
— Мне надо выпить.
— Выпивки у меня тоже нет.
— Там внизу всего полно.
— Вы уже, видимо, приложились? Где ключи от бара, тоже знаете?
— Нет. Пришлось сломать замок.
— Зря вы это сделали, милая. Я здесь отвечаю за безопасность. А где ваши документы?
— Украли в Атланте, — пожала она плечами.
— Мне нужно подтверждение ваших слов.
Она опять пожала плечами.
Назарио ждал, сложив руки на груди.
— Я знаю, что вам показать, — просветлела она. — Если только они еще здесь.
Девушка спустила ноги с кровати, чуть покачнувшись от резкого движения. Назарио убедил ее надеть джинсы, и они двинулись по внутренней лестнице в кухню. Мягко ступая босыми ногами, она шла впереди по длинному коридору, пока они не оказались у кабинета ее отца.
На массивном письменном столе красного дерева стояло множество фотографий Эдера с Шелли. На лыжах, на яхте, на балу.
— Вот она, дрянь, — фыркнула Флер, поднимая одну из фотографий. — Представляете, она была моей соседкой по комнате в колледже. Я как-то раз пригласила ее к нам на День благодарения. И вот теперь она живет здесь, а меня вышвырнули вон. — Она грустно посмотрела на фото.
— А где же ваши фотографии?
— Должны быть здесь, если только она их не повыбрасывала, — сказала Флер, пытаясь открыть блестящий полированный шкаф.
— Если он заперт, не ломайте, пожалуйста, замок!
— Не волнуйтесь, — успокоила она его, доставая тяжелый кожаный альбом.
— Вот, посмотрите, — сказала Флер, переворачивая страницы. — Вот она я. Здесь мне семнадцать. А это я с отцом на своем восемнадцатилетии.
Назарио сравнил ее лицо с фотографией:
— Да, это вы.
— Моя мать после развода переехала в Сиэтл. Отец отправил меня к ней, когда Шелли заявила, что не потерпит меня в доме. Она сказала, что в моем присутствии чувствует себя не в своей тарелке. А потом мама вышла замуж за своего тренера. Он гораздо моложе ее, и мое присутствие ее смущало.
Флер рассказала, как уехала из Сиэтла со своим приятелем-рокером. Его группа выступала по всей стране, но потом работа закончилась, а их автобус сломался в Атланте.
Приятель стал уговаривать Флер позвонить матери и попросить у нее денег. Она отказалась. Они поссорились, но вечером он попросил прощения и приготовил ей коктейль. Через сутки она проснулась в их номере вся разбитая, с жуткой головной болью. Музыкант исчез, прихватив все оставшиеся деньги и ее украшения.
— Чего мне жаль, так это моих часов, — горестно сказала она. — Отец подарил мне их на восемнадцатилетие.
— А что же полиция? — возмущенно спросил Назарио.
— Я туда не звонила, — пожала она плечами. — Что толку? Не в первый раз меня кидают.
— Dios mio, nica![6]Надо было взять себя в руки. Как же ты добралась сюда из Атланты?
— Автостопом.
— Qué?[7]Это же очень опасно.
— Меня подбросил водитель грузовика. Отличный парень.
— Слава Богу, что осталась жива! Никогда больше этого не делай. Ты употребляешь наркотики?
— У него было немного травки.
Девушка была голодна, но ни в огромной металлической кухне, ни у Назарио в холодильнике не нашлось ничего существенного. Тогда он заказал пиццу.
Пока Флер принимала душ, Назарио позвонил Соне Уайтекер, которая уже много лет выполняла обязанности секретаря и бухгалтера Эдера.
— Флер приехала? С ней все в порядке?
— Немного не повезло, — ответил Назарио. — Как вы думаете, старик не будет возражать, если она здесь переночует?
— Поступайте по совести, детектив. Флер здесь не принимают из-за Шелли. Но родная кровь всегда пересилит. Между нами говоря, Флер всегда будет дочерью Эдера, а его теперешняя жена, надеюсь, не задержится и скоро будет забыта. Флер росла у меня на глазах. С бедной девочкой поступили непорядочно. Только не говорите о ней Шелли или Эдеру, если они позвонят. Я единственная, кто сумел здесь остаться, потому что всегда держалась от этой женщины подальше.
Когда они начали есть, Флер уже совсем протрезвела, хотя и запивала пиццу пивом. Еще Назарио заказал салат и баклажаны по-пармски.
— У вас французское имя, — заметил он.
— Это название города, где меня зачали. Туда любят приезжать художники. Это там Винсент Ван Гог отрезал себе ухо.
— Замечательно. — Назарио помрачнел. — Послушайте, вы можете остаться здесь до утра. Но это все, если только вы не переговорите с отцом и он не разрешит вам здесь пожить. Завтра рано утром я уезжаю. Приеду к вечеру или на следующий день. К этому времени вас здесь быть не должно.
