Телефоны продолжали звонить не переставая.
— Возьми это дело в конференц-зал и изучи там каждую строку, — приказал Берч Назарио. — Нам надо ехать и лично беседовать с членами этой семейки.
Пирс и Диана Нолан сидели на изящных стульях с прямыми спинками. Вокруг них грациозно позировали девочки в пышных белых платьях. У их ног на полу расположился Скай. Назарио внимательно изучал семейное фото 1961 года.
Саммер — с большими черными глазами, длинными прямыми волосами и тонкой, как у Скарлетт О’Хара, талией. Детектив с восхищением задержал на ней взгляд. Две другие девочки казались такими же утонченными. Диана, тоже в белом, была стройна и элегантна, несмотря на то что родила четверых детей.
По показаниям Саммер, она играла в своей комнате на пианино, когда за окном раздались два выстрела. Брук делала домашнее задание по математике, а Спринг болтала с подружкой по телефону.
Экономка Сандра Мартин, сорока семи лет, приготовила ужин и в шесть ушла домой. Слуги всегда знают все домашние секреты, и Назарио попытался найти ее по компьютеру. Оказалось, что она скончалась в 1979 году.
Скай, который должен был делать уроки, вместо этого исследовал тоннель. Диана Нолан писала письмо в столовой под аккомпанемент классической музыки, лившейся из проигрывателя, когда послышался шум подъезжающей машины. Она подошла к окну, а затем отправилась разыскивать Ская.
На кустах с западной и южной стороны дома были обнаружены капли крови. Кровь была человеческая, первой группы. Очевидно, она принадлежала убийце. Провести анализ ДНК было уже невозможно. Образцы были утеряны или уничтожены, возможно, при прошлогоднем переезде в новое помещение.
Детектив закрыл дело и спустился на лифте в отдел пропавших без вести. Летом 1961 года в Майами не пропал ни один младенец. Когда он вернулся к себе, на его столе звонил телефон.
— Привет, это я, — услышал он голос Кики. — Только что на четвертом канале показывали Эдельмана. Такое впечатление, что его вот-вот хватит удар. Я даже думала, что у меня телевизор неисправен: такая у него была красная физиономия. Он обвинял вас в срыве его проекта.
— Меня?
— Ваше управление. Утверждает, что это я вас на него натравила.
— Спасибо. Я передам это нашему лейтенанту.
— Но сначала скажите, как вы смотрите на то, чтобы поужинать у меня сегодня вечером?
— Нет, спасибо.
— Вы сможете воспользоваться моим лаком, — попыталась пошутить она.
— Не напоминайте, — усмехнулся он.
— Тогда завтра?
— Вряд ли.
— Ну как хотите, — обескураженно прошептала она.
— Так не пойдет. Теперь моя очередь пригласить вас на ужин.
— О! Я согласна.
— Но завтра утром я уезжаю, а сегодня допоздна буду заниматься делами. Я вам позвоню, когда вернусь.
Он думал о ней, когда ехал в Каса-де-Луна и поднимался по лестнице в свою пустую квартиру.
Но похоже, она была уже не пуста. Через приоткрытую дверь пробивался свет. А он прекрасно помнил, что света не оставлял. Вытащив пистолет, Назарио ногой распахнул дверь. По спине у него пробежал холодок.
Свет горел в ванной комнате. В полумраке он увидел, что заправленная утром кровать была разобрана. И не просто разобрана — занята. На ней лицом вниз лежала голая женщина, чуть прикрытая сбившейся простыней. Ее мягкие темные волосы разметались по его подушке.
Что за черт? Никакой машины он внизу не заметил. Она жива? И есть ли здесь кто-нибудь еще? Он осторожно приблизился, продолжая сжимать в руке пистолет.
Женщина дышала и даже слегка похрапывала. Вздохнув с облегчением, он заглянул в ванную. Она там явно побывала — все его туалетные принадлежности были разбросаны. Назарио отдернул занавеску душа, проверил туалет — никаких признаков кого-нибудь еще. Он тихо прошел к лестнице, ведущей в основной дом.
В ультрасовременной кухне тоже горел свет. Он осторожно спустился по ступенькам. Внизу тоже царил беспорядок, но на воров не похоже. Скорее, кто-то пытался найти что-нибудь съестное.
Назарио обошел весь дом. Все двери и окна были закрыты, из комнат ничего не пропало. Он снова поднялся к себе, надеясь, что все это лишь мираж, фантазия, игра воображения и на самом деле в его кровати никого нет. Однако женщина никуда не исчезла и продолжала посапывать в его постели.
Это грозило большими неприятностями. Он наедине с голой женщиной, которая неизвестно откуда взялась и не в состоянии произнести ни слова. Чтобы обезопасить себя, надо срочно звонить в полицию Майами-Бич. Это их территория.
Но вместо этого он включил в спальне свет. Женщина продолжала спать. На полу валялись ее белье, майка и синие джинсы. Сумки нигде не было видно. А что, если она начнет кричать?
Она явно была без оружия. Назарио вдруг подумал, что это мечта каждого мужчины: приехать домой после тяжелого трудового дня и обнаружить в своей постели красивую обнаженную женщину.
Но почему тогда он так испугался? Да потому, что в жизни все бывает не так, как в мечтах. Во всяком случае, у него.
На бродяжку она явно была не похожа. Шелковистые волосы искусно покрашены, на руках маникюр, хотя лак местами облез. В ушах были видны маленькие золотые серьги, на большом пальце ноги поблескивало тонкое золотое кольцо. На левой лодыжке Назарио разглядел татуировку — синий полумесяц. Сделана она была вполне профессионально, ничего похожего на произведение тюремного умельца.
Вздохнув, он положил пистолет на комод, так чтобы она не могла до него дотянуться, вынул жетон и, наклонившись над кроватью, осторожно потряс женщину за плечо. Кожа у нее была нежная и мягкая. Назарио учуял запах спиртного.
— Извините, пожалуйста, — произнес он.
Не открывая глаз, женщина со стоном перевернулась.
— Эй, мадам! — окликнул он ее.
Она подвинулась, чтобы дать ему место на кровати.
Это что, шутка? Или его хотят подставить? Он оглядел комнату, пытаясь обнаружить отверстия в стенах, скрытую камеру или Алана Фунта.
Дурацкая ситуация. Чтобы подумала Кики?
— Просыпайтесь, мадам. Я офицер полиции. Позвольте ваши документы.
Веки у нее дрогнули.
— Ммм, — недовольно промычала она, зажмурив глаза, как ребенок, который не хочет вставать и идти в школу.
— Поднимайтесь! Что за глупая выходка! Покажите мне свои документы.
Женщина нехотя открыла светло-карие глаза, зрачки у нее были расширены.
— Кто вы? — пробормотала она, приподнимаясь на локте. На ее бледном лице выразилось изумление.
— Нет, это вы мне скажите, кто вы такая. Я-то здесь живу.
— Я тоже. Точнее, раньше жила.
