приземляюсь с тяжелым стуком, откатываюсь в сторону и с трудом поднимаюсь на ноги, когда у меня начинает кружиться голова.
Нет. Не смей терять сознание. Сосредоточься.
Я отскакиваю назад и угрожаю:
— Вы знаете, кто мои отец и муж? У вас есть хоть какое-нибудь гребаное представление, кто мой брат? — Я делаю отчаянный вдох, усиливая жгучую боль в груди. — Вы покойники.
Один начинает смеяться, подходя ближе ко мне.
— Koha për të vdekur, kurvë15.
Я понятия не имею, что это значит, но в этом не может быть ничего хорошего.
Я поднимаю руки, когда все мужчины нападают одновременно. Раненая и слабая, я знаю, что у меня нет шансов, но я отдаю этому все свои силы. Мне удается опрокинуть двух мужчин на задницы и ударить головой другого, который пытается схватить меня сзади.
Мое сердце колотится в груди, дыхание срывается с пересохших губ. Мои кулаки болят. Моя грудь в огне. Мои силы иссякают, пока один из ублюдков не наносит удар. Сила удара лишает меня чувств, и отбрасывает на дорогу.
Один из них пинает меня так сильно, что я слышу хруст костей за долю секунды до того, как изнуряющая боль охватывает все мое туловище.
У меня перехватывает дыхание, и мои глаза фокусируются на особняке через дорогу. Я узнаю его, понимая, что нахожусь всего в нескольких минутах езды от дома моих родителей.
Я заставляю себя подняться на ноги, но спотыкаюсь, прежде чем упасть на колени.
Я делаю хриплый вдох и закрываю глаза.
Я пыталась, папочка.
Мой подбородок опускается на грудь, затем я заваливаюсь набок. Когда меня окутывает тьма, моя последняя мысль – о Луке.
Я надеюсь, он знает, как сильно я люблю его. Я надеюсь, он увидел это в моих глазах, когда мы занимались любовью.
Глава 22
МАРИЯ
Боль, от которой у меня леденеет кровь, вырывает меня из темноты. Я трясу головой, пытаясь разобрать окружающую обстановку сквозь затуманенное зрение. В голове всплывают воспоминания об аварии и нападении, по венам разливается адреналин.
Я обнаруживаю, что сижу на стуле, а мои запястья скованы за спиной наручниками.
Они настолько уверены в себе, что даже не потрудились связать мне ноги.
Одержи победу. Тебе она нужна.
Принятие более удобного положения заставляет всю мою грудь погрузиться в ад боли.
— Иисус, — хнычу я.
Будем надеяться, что это всего лишь сломанные ребра, и у тебя нет внутреннего кровотечения.
Металлическая дверь со скрипом открывается, и входят двое мужчин. Когда они замечают, что я в сознании, они смеются.
Один из них подходит, чтобы встать передо мной. Пристально глядя на него, я спрашиваю:
— Кто ты?
— Имена не имеют значения. — У него сильный акцент.
Я качаю головой и посмеиваюсь:
— Да ладно. Я, по крайней мере, хочу знать, кого собираюсь убить. — Когда он просто смотрит на меня сверху вниз, я спрашиваю. — Почему ты забрал меня? Чего ты хочешь?
Его верхняя губа изгибается, когда он усмехается:
— Мне нужны только части твоего тела, которые я буду посылать одну за другой твоему мужу.
Никаких переговоров. У меня нет времени.
Держа руки за спиной, они не могут видеть, как я начинаю сильно давить на большой палец. Я опускаю голову, чтобы они не заметили вспышку боли, когда я выворачиваю большой палец. Боль острая, как будто я его отрываю.
Боже милостивый.
Ты в порядке.
Дыши.
Нет, это тоже больно. Неглубокий вдох.
Сосредоточься.
Медленно я освобождаю левую руку от наручников и надеваю металл на костяшки пальцев правой руки, чтобы потом использовать его для удара.
Я так благодарна за все, чему научил меня папа. Благодаря ему я могу хотя бы попытаться спастись.
Поднимая голову, я встречаюсь взглядом с ублюдком, который, похоже, является лидером.
— Сожми зубы, — говорю я прямо перед тем, как подскочить и врезать наручниками ему в челюсть.
Я быстро перемещаюсь за стул, затем принимаю оборонительную стойку.
— Не стойте просто так. Давайте сделаем это, — насмехаюсь я над ними, мой взгляд мечется между мужчинами и выходом.
Главарь сплевывает кровь на пол, затем достает из кармана пистолет, целится мне в ногу и нажимает на спусковой крючок.
Пуля попадает мне в бедро, и пронзительная боль швыряет мою задницу на грязную землю. Я сдерживаю крик, но он переходит в хныканье.
Я слышу шаги, и когда поднимаю голову, тыльная сторона пистолета врезается мне в висок, лишая меня сознания.
_______________________________
ЛУКА
Мы с Виктором в комнате охраны просматриваем видеозапись, на которой албанцы выходят из частного самолета в аэропорту Лос-Анджелеса.
— Эти ублюдки просто продолжают приходить, — бормочет Виктор. — Кого, блять, ты разозлил?
— Понятия не имею. В следующий раз оставь одного в живых, чтобы мы могли это выяснить.
Виктор усмехается, когда звонит мой телефон. Видя, что это номер стойки регистрации в вестибюле, я отвечаю:
— Котрони.
— Сэр, для вас конверт. Курьер сказал, что это срочно. Мне отнести его наверх?
— Да, я в комнате охраны.
Я заканчиваю разговор и только тогда замечаю сообщение от Марии.
Я собираюсь навестить своих родителей.
Улыбка растягивает мои губы. Хорошая девочка.
— Если ты занимаешься сексом по телефону с моей сестрой, стоя прямо рядом со мной, я, блять, оторву тебе яйца, — бормочет Виктор.
Я издаю лающий смешок, затем снова смотрю на экран. Там один албанский ублюдок в толстовке, и мы не можем хорошенько рассмотреть его лицо.
— Что-нибудь известно о другом парне? — Спрашиваю я, глядя на программу распознавания лиц, сканирующую его лицо через систему.
— Нет.
Стук в дверь заставляет меня выпрямиться, и когда я открываю ее, администратор из вестибюля вежливо улыбается мне.
— Конверт, сэр.
— Спасибо. — Я беру у нее конверт и закрываю дверь. Я разворачиваю конверт и хмурюсь, когда в нем нет никаких бумаг. Перевернув его, что-то блестящее падает из него, подпрыгивая на полу.
Кровь в моих венах превращается в лед, и сильная дрожь сотрясает землю у меня под ногами.
Нет.
Словно в трансе, я наклоняюсь и беру обручальное кольцо.
— Что это? — Спрашивает Виктор. Я слышу, как скрипит его сиденье, когда он встает. — Лука?
Вскакивая, я распахиваю дверь и кричу:
— Стейси!
Администратор вздрагивает, быстро оборачиваясь.
— Сэр?
— Кто дал тебе конверт?
— Парень-курьер.
Я поворачиваюсь к Виктору.
— Покажи записи с камер наблюдения в вестибюле.
Он приступает к
