не дает. Весь твердокаменный быт старой Фландрии — и новой Бельгии. Все эти «молодые девушки, которых он достоин», но к<отор>ые его недостойны, ибо это будет — любая, а он — Единственный — быт, который слепая сестра принимает за любовь: свою — к брату. Быт, вообще, орудует — и держится — слепцами — и слепицами (а слепица — по-чешски — курица, с ударением на сле́).
Я бы Люсьена — у быта — не отстояла, ибо я и бытом и борьбою — брезгую, я́ бы уже отстранилась, как много, много раз отстранялась от того, что мне могло быть счастьем. Дай Бог, чтобы не отстранились — отстояли — Вы.
Обнимаю Вас, желаю покоя и здоровья. Жду весточки.
М.
Впервые — Письма к Ариадне Берг. С. 103-105. СС-7. С. 524–525. Печ. по СС-7.
23-38. В.В. Морковину
Vanves (Seine)
65, Rue J<ean->B<aptiste> Potin
15-го мая <июня> 1938 г., среда[262]
Дорогой Вадим!
Бесконечно Вам благодарна, а книжку (старинная) оставлю у Маргариты Николаевны[263], в ее окружении иногда бывают оказии в Прагу.
Из стольких людей, мне за этот год столько! — обещавших. Вы один — исполнили[264]; полностью. И я Вам этого никогда не забуду.
Подождите еще немножко; только что получила от другого Вадима (Андреева) вставки в своего Чорта — машинные. Проверю и пошлю Вам, Вы — вложите и с Богом! (Там Рудневым (богобоязненным) была выпущена целая глава о священниках и отсечен весь Чортов хвост. Без него всякий хвостатый — жалок.)
Итак — подождите еще немного.
Еще раз бесконечно Вас благодарю.
МЦ.
Оставлю для Вас еще чернильницу — из которой писала 12 лет[265]. Для Вас — не для Булгакова[266]. Все это получите — в свой срок. (Из нее писала и Лестницу.)
P.S. Передайте, пожалуйста, прилагаемый листок г<осподину> Постникову[267].
Впервые — Československa rusistika. Прага. 1966. № 3. С. 169 (публ. В.В. Морковина). СС-7. С. 652. Печ. по СС-7.
24-38. В.Б. Сосинскому
Vanves (Seine) 65, Rue J<ean->B<aptiste> Potin
15-го июня 1938 г., среда
Дорогой Володя,
Обращаюсь к Вам со странной — и срочной — просьбой. Я сейчас (впрочем, уж целую зиму!) ставлю памятник на Монпарнасском кладбище родителям и брату С<ергея> Я<ковлевича>[268]. Теперь нужна надпись — и в последнюю минуту оказалось, что лицо, купившее место, подписалось на французский лад Effront, и это Effront — во всех последующих бумагах пошло и утвердилось — и теперь директор кладбища не разрешает — на плите — Efron, а требует прежней: по мне безобразной, ибо все члены семьи: с тех пор как я в нее вступила, подписывались — и продолжают — Efron.
Тогда я подумала — о русской надписи. Администрация кладбища согласна, но просит нарисованного текста, так как рабочий — француз.
Для русского бы я нарисовать буквы сумела, но для француза — не решаюсь. Хотела было вырезать из Посл<едних> Новостей — по букве — но там шрифты (и величина букв) разные и часто — «fantaisie»{111}. Кроме того, не знаю — и нет{112} времени поехать удостоверить (у меня скоро переезд[269] — и уже кошмар) — все ли буквы текста одной величины, или есть — заглавные, напр<имер>
Яков — или ЯКОВ.
— м<ожет> б<ыть> Вы знаете? На Монпарнасе русских могил — немного, кроме того я — с моей ориентировкой — я, залезши, просто никогда оттуда не вылезу, сама — похоронюсь: самопохоронюсь.
Но просьба еще не в том, а: нарисовать мне от руки прилагаемый текст и послать мне его, а я пошлю — им. И — гора будет с плеч.
Только — постарайтесь узнать у знакомых (должна знать Людмила Николаевна Замятина[270], но не знаю ее адреса) — все ли буквы одной величины? Это — важно. У меня никакой зрительной памяти — одни сомнения. Впрочем, Вы м<ожет> б<ыть> — сами знаете, и все знают — кроме меня??
Вот текст. (Буква — 4 фр<анка> 50, поэтому — без отчеств).
Только умоляю — если можно — поскорее и предварительно выяснив соотношение букв.
Здесь покоятся
Яков Эфрон
Елизавета Эфрон-Дурново
и сын их
Константин
<Приписки на полях:>
NB! Володя! Непременно по старой орфографии, ибо 1) умерли они в 1910 г., 2) памятник ставлю — я.
Простите за такое мрачное поручение, но это были чудные люди (все трое!) и этого скромного памятника (с 1910 г.!) заслужили. Сердечный привет Вам и Вашим. Будьте все здоровы и благополучны!
МЦ.
Впервые — НП. С. 245–247 (с неточностями). СС-7. С. 91. Печ. по СС-7 (сверено по копии с оригинала из РГАЛИ).
25-38. А.Э. Берг
Vanves (Seine) 65, Rue J<ean->B<aptiste> Potin
20-го июня 1938 г., понедельник
Дорогая Ариадна!
Мур только что отправился к Вашим с двумя пакетами — всем, что я могла собрать из моего напечатанного — и Письмами русских Государей.
Но — самое главное — если Вы здесь до 17-го — увидимся ибо, неизбежно должна буду где-то — в новом месте — быть — раз 15-го квартира кончается. (Скорее всего — в каком-нибудь отельчике[271].)
И — еще самое главное — Ваши стихи[272].
Писать — будете, но — Вам нужно совсем отказаться от умственных слов, Единственных в дело не идущих — слов без тела, не — органических, только понятие.
Tu n’es plus actuel{113} — немыслимо, верьте!
Tu n’es plus aujourd’hui — tu deviens souvenir{114} apathique{115} — не годится, ибо это только определение, официальное, — апатию нужно дать через живое, через пример, так же — hors de mon influence{116} — это слишком холодно, так же intime{117} — не годится, это нужно давать через образ, через предмет, а не через определение, это не тот словарь. Самое лучшее место из всех стихов:
Les lettres du Prince Charmant
En khaki, là — bas, sous les annés!{118}
это полная (художественная) реальность — и неожиданность, хочется улыбнуться — до чего хорошо! Еще хорошо:
Je vivais dans un (beau) chêteau —
Je meurs dans une forteresse{119}
— противопоставление двух
