вечер. Для самообороны, — продолжил мистер Вуозо.
Я позволила ему вложить нож мне в ладонь. Потом взяла его и попробовала открыть и закрыть несколько раз.
— Положи его в карман, — посоветовал он, и я послушалась. — А теперь возьми куртку, и пойдем. А то я проголодался.
В машине мы в основном молчали. Я переложила нож из кармана джинсов в куртку. Оттуда его можно было легко достать, и я развлекалась, открывая и закрывая его.
— Осторожно, — предостерег меня мистер Вуозо. — Он очень острый.
Я думала, что никуда мы не поедем и что он просто сделает со мной то, что хочет. Нож бы тут совершенно не помог. Я и представить себе не могла, что вонзаю его в кого-нибудь. В чье-то тело. Моя мама как-то встречалась с одним диабетиком, так вот ему приходилось каждый день делать себе уколы. Мне от одной мысли о таком становилось плохо.
— Может, музыку включить? — спросил мистер Вуозо.
— Мне все равно.
Он включил радио и настроился на станцию кантри, подпевая песенке. Но потом она закончилась, и пошла бесконечная реклама, громкая и пронзительная, так что он прикрутил звук.
— Это вообще-то противозаконно, — заявил он.
— Что именно?
— Делать рекламу громче, чем сами песни. Но все равно все так делают, — пояснил он.
Я подумала, что с его стороны довольно глупо рассуждать о том, что противозаконно, а что нет, но промолчала.
До ресторана мы добирались очень долго, и последние полчаса поездки я была абсолютно уверена, что он мне наврал. Особенно когда мы пересекали неблагополучный район в пригороде. Я удивилась, когда мы все-таки подъехали к ресторану. Он весь переливался световыми рекламами, рядом стояло множество машин. У черного входа ошивались два мексиканца с сигаретами. Изнутри доносилась громкая музыка.
— Вот и приехали, — сказал мистер Вуозо, заглушая мотор.
— Ого, — оценила я.
— Нравится? — спросил он.
Я кивнула. Все вокруг напоминало карнавал, только маленький.
Мы прошли внутрь, и мужчина на входе попросил нас немного подождать, пока освободится столик.
— Пока вы с дочерью можете пройти к бару, — предложил он, и мистер Вуозо его не поправил.
— Я же не ваша дочь, — сказала я, как только мы взобрались на стулья. С потолка свисали пиньяты[3], и все вокруг так и сверкало разноцветными огнями. Казалось, мексиканцы — самые счастливые люди на свете.
— Это уж точно, — согласился мистер Вуозо, — но как-то же ему надо было тебя назвать.
Бармен подал нам две “Маргариты” — одну взрослую и одну детскую. Я пригубила из своего стакана. Похоже на лаймовый “Сноу-кон”. Ободок бокала был весь посыпан солью, но я так и не поняла, зачем ее надо лизать — а именно так поступал мистер Вуозо.
— А кто я? — спросила я.
— В каком смысле? — не понял он.
— Ну, раз я не ваша дочь.
Он на секунду задумался.
— Ты моя соседка.
— А еще кто? — Хмель ударил мне в голову, или мне хотелось так думать.
— Это все.
— Я няня Зака, — напомнила я.
— Больше нет, — бросил он.
Я промолчала.
— Извини. Я знаю, что сам в этом виноват, — вздохнул он.
— Я — ваша девушка, — заявила я. Хотела бы я сказать, что я его жена, но, к сожалению, это место уже было занято.
— Ты слишком маленькая, чтобы быть моей девушкой.
— Ну, вы же сделали со мной ту вещь, — настаивала я, — значит, я ваша девушка.
Он сделал большой глоток.
— Ту вещь, — пробормотал он.
Я не сводила с него взгляд.
— О господи, — сказал он и потер глаза.
Когда мы прикончили напитки и мистер Вуозо заказал еще, к нам подошел тот мужчина и сказал, что столик готов. Мы сели возле крошечного фальшивого водопада с пластиковыми растениями вокруг. Мистер Вуозо заявил, что из-за всей этой выпивки он теперь в туалет будет бегать всю ночь. Затем пошел в ванную комнату, и, пока его не было, я поменяла местами бокалы. После нескольких глотков его коктейля у меня закружилась голова, и мне это понравилось. Когда он вернулся за столик, я еще не поменяла бокалы обратно.
— Ты уже посмотрела меню? — поинтересовался он.
— Да, — соврала я.
— Ну, и чего ты хочешь?
— Я не знаю, что это за еда такая, — сказала я.
— Как это? — удивился он. — В каком смысле? Тут есть энчилада, буррито, тамале. Ты не пробовала мексиканскую еду?
Я покачала головой.
— Ну, — решил он, — тогда тебе стоит взять цыпленка-энчилада. Он всем нравится.
Подошел официант, и мистер Вуозо сделал заказ. Затем отхлебнул пару раз из бокала и уставился на него с дурацким видом. Потом перевел взгляд на мой, протянул руку и отпил из него.
— Господи, Джасира, — сказал он, меняя бокалы обратно.
— Я напилась, — призналась я.
— С чего ты взяла?
— Я счастлива.
— Да что ты? — улыбнулся он. — Ты думаешь, что, напиваясь, становишься счастливым?
Я кивнула.
— Ну, наверное, так оно и есть. Иногда.
— Можно еще из вашего бокала попить?
— Нет, — запретил он. — Хватит с тебя.
И на долю секунды его нога под столом дотронулась до моей.
— А почему я вам нравлюсь? — спросила я.
— Почему? — вздохнул он. — Ох, я не знаю.
— А я знаю, — заявила я.
— И почему же?
— Из-за моих сисек.
Он пригубил “Маргариту”.
— Возможно, — согласился он, — но не только из-за них.
— Еще из-за волос.
Он кивнул.
— У тебя прекрасные волосы.
— Когда я вырасту, я хочу сняться для “Плейбоя”, — призналась я.
— Не стоит.
— Почему? — расстроилась я.
— Потому что “Плейбой” — для шлюх, — объяснил он. — А ты разве шлюха?
— Не знаю, — сказала я. Я не считала себя шлюхой, но полной уверенности у меня не было.
— Так знай, ты не такая, поэтому ни для какого “Плейбоя” сниматься не будешь.
Нам принесли еду, так что мы положили салфетки на колени и принялись за дело. Через пару минут мистер Вуозо заговорил:
— А вот если ты будешь гулять с тем черным парнем, то станешь шлюхой.
— Неправда.
— Правда.
— Он лучше вас, — обиделась я. — Он меня трогает только тогда, когда я не против.
На это мистер Вуозо не нашелся что ответить. Даже есть перестал. Сидел как истукан. Я знала: он хочет, Чтобы я посмотрела на него и почувствовала себя виноватой за то, что ему так плохо и стыдно. Но мне было наплевать. Я напилась, ела вкусную энчиладу, а в кармане у меня лежал нож, и после коктейля мистера Вуозо я даже начала думать, что могла бы пустить его в ход.
На десерт я заказала жареное мороженое — растаявшее и с корочкой сверху. Мистер Вуозо заявил, что ничего
