от пяти до тех пор, пока девушка в конце концов не сползает. Парень садится. Желчь поднимается у меня в горле, когда горькая рука кармы душит меня.
Оскар проводит рукой по волосам, не обращая внимание на людей. Некоторые парни весело дают ему «пять», радуясь тому, что он наконец-то начал действовать, но он не сводит глаз с пола. Когда он наконец встает, то возвращается на свое место в кругу и смотрит вверх, чтобы устремить свой взгляд на меня.
Он не хотел этого. Ничего подобного.
Я заслуживаю всего, что чувствую. Бутылка продолжает вращаться, но я не обращаю на нее внимания. Пока Оскар не делает шаг вперед, чтобы раскрутить ее. Я опускаю глаза, не желая смотреть, как он снова играет в это. Но тут бутылка указывает на меня. Я не обращаю внимания на взволнованные возгласы, из-за моего имени. Я не могу этого сделать. Я не хочу. Я думаю лишь о том, что сделала только что в ванной, что причинило Оскару боль, но если я поцелую его сейчас, я причиню боль Тому.
"Я почти уверена, что она остановилась на Томе", — говорю я с абсолютной уверенностью.
У Тома глаза чуть не выскочили на лоб. Это его собственная вина — он подал мне идею. Перевожу взгляд на Оскара, и он, кажется, расслабляется. Он в игре.
"Ты уверена в этом?"
Отвечает Том, его голос звучит на порядок выше, чем раньше.
"Прости, что ты только что сказал…?
"Я думала о том, чтобы трахнуть его, но только если он будет снизу".
Зал поддерживает меня. Глаза Оскара расширяются и медленно моргают, принимая комплимент.
"Это было вырвано из контекста".
Том пытается защищаться, но это бесполезно: толпа теперь обратила свое внимание на него. Он нехотя радуется, что его шутку используют против него. Том собирается это сделать. Я знаю, что он это сделает. Потому что если я что-то и узнала о нем за эту неделю, так это то, что он не может отступить от вызова. Особенно когда нужно угодить толпе.
Надув щеки, чтобы скрыть улыбку, он обращает внимание на Оскара.
"Ну же, Харви".
Он выходит в центр круга, и вокруг него раздаются пронзительные крики.
Оскар тоже подходит к нему, и когда нервы Тома начинают сдавать, Оскар берет себя в руки, слегка касаясь талии Тома.
"Я так нервничаю!" — задыхаясь, говорит Том, обмахивая лицо рукой.
Этот парень никогда не упускает возможности поиграть на людях.
"Не стоит", — успокаивает его Оскар.
Том тихо падает в обморок. Их лица сближаются. Оскар кладет руку на шею Тома, большой палец ложится на его щеку.
"Так нормально?"
Том едва слышно шепчет свое согласие, затем прочищает горло и повторяет его более глубоким, мужским голосом. С Оскаром все по-другому. Он уверен в себе, не взволнован.
"Хорошо", — говорит Оскар, прежде чем его губы опускаются на губы Тома.
Комната замирает. Том закрывает глаза, его тело напрягается, но быстро расслабляется, как только проходит первоначальный страх перед дискомфортом. Он целует Оскара в ответ, положив руки на его почти обнаженное тело, чтобы прижать его ближе. Поцелуи становятся все более страстными, поскольку они оба играют на реакцию зала.
Новая фантазия раскрыта.
Начинается обратный отсчет, и я почти уверена, что только что видела язык. Том кладет руку на задницу Оскара и быстро сжимает ее, пытаясь вернуть контроль над собой, но мы все знаем, что у него его нет. Это видно по его изумленному выражению лица, когда все резко прекращается.
"А я-то думал, что я натурал", — шутит Том, вызывая всеобщий смех.
"Ориентация — это спектр", — произносит Оскар со всей уверенностью в себе.
Оби и несколько из актеров поднимают руки вверх, щелкая ими, словно на каком-то вечере поэзии слов.
"Да, теперь я вижу. Ну, я точно Харви-сексуал. Черт!"
Том уходит в другой угол комнаты, настаивая на том, чтобы он пошел туда, где был Оскар, чтобы дать ему полный круг для восстановления.
Оскар занимает пустующее место слева от меня. Его кожа касается моей, и я не пропускаю его быстрый взгляд в мою сторону, молчаливо выражающий то, что кажется благодарностью.
Бутылка продолжает вращаться, но я не могу сосредоточиться. В голове полный бардак. Эта игра решила только краткосрочную проблему; я все еще нахожусь в сложных дружеских отношениях с парнями сегодня вечером, и мне нужно время, чтобы понять, чего я хочу. Как раз перед тем, как наступает моя очередь крутить, я стучу Оскара по ноге, привлекая его внимание.
"Может, сыграем в новую игру? Думаю, с нас хватит. Не знаю, как для других, но для меня эта игра стала пиком", — быстро говорит Оскар. Он подмигивает Тому, который краснеет, как школьница.
Кто-то встает и направляется к динамику в углу комнаты. Он наклоняется, но не выключает колонку; вместо этого берет пачку с презервативами, которую принесли ранее.
"Нет".
Оскар останавливает его.
"Ты даже не хочешь послушать, что это за игра?"
"Не-а. У меня есть игра получше".
Гости вечеринки цепляются за каждое его слово, совершенно очарованные его участием.
Он обращается ко мне.
"У тебя есть бумага и ручка?"
Я киваю и направляюсь к ящику стола. Найдя чистый лист в своем блокноте, я протягиваю его ему, и он разрывает его на мелкие кусочки.
«Леди и джентльмены, напишите на листке бумаги номера своих комнат. Как только вы это сделаете, найдите ключ от своей комнаты".
Он поднимает лежавшую на полу фетровую шляпу Индиана Джонса и начинает собирать в нее клочки бумаги.
"О, мы знаем, куда идем", — говорит Оби Оскару, когда тот пытается разделить геев на две группы.
"И если ты хочешь присоединиться к нам, Харви, то всегда пожалуйста", — говорит один из них.
"Я буду иметь это в виду".
Оскар продолжает собирать бумажки с номерами комнат с забавной улыбкой. Он протягивает свою ладонь, чтобы взять мою записку, а затем перекладывает шляпу в эту руку, так что ее край скрывает ее. Мне нравится видеть эту хитрую сторону Оскара.
Узнав номера комнат всех девушек, он открывает дверь, прижимаясь к ней всем телом, чтобы свет проникал из коридора.
"Пойдемте, дамы".
Он улыбается.
"Не беспокойтесь об этом", — настаивает он, когда они начинают искать свою одежду.
Команда развлечений смотрит на него с недоверием, но никто не спорит. Девушки и геи собираются за пределами комнаты, обращаясь друг к другу, чтобы убедиться, что если они побегут, то и остальные тоже. Мы, оставшиеся внутри, отсчитываем от трех, и они все бросаются бежать, с тихим
