— Как задница светлячка, — скривился я. — Ты меньше языком работай и больше ногами, уважаемый.
Ярочка с любопытством озиралась, хотя ничего интересного в округе не было. Дети — достаточно простой смены обстановки, пусть даже на такую же, как дома, и они сразу наполняются исследовательским огнём. Блин… как же я надеюсь, что другого огня в ней нет, и выгоревшие мозги твари — просто спонтанное преобразование сырой магии в атакующее проклятье, а не норма для неё.
Хотя с моим везением девчонка точно окажется прирождённой пироманткой.
На деревянном судне, опутанном промасленными снастями.
Заборов вокруг домов с гонтовыми кровлями не было — за ненадобностью. На остров никто не сунется без спросу, а скотина даже без магии не очень-то захочет бродить во время отлива по непонятному полю зыбкой грязи.
Мужичок проводил нас к колодцу, а сам скрылся за скрипнувшей дверью матушкиного дома. Бронислав сгрузил с плеча мешок и взялся за ворот, тот начал не менее скрипуче проворачиваться.
— А если она настоящая ведьма, то чего тут так… обычно? — Ярочка спросила это не у меня, а подняв глаза к Войко. Мой помощник пожал плечами и поставил ведро на верхний венец сруба. — Уй, холодная! — возмутилась она, начав обмывать ноги.
Предлагать ей попробовать согреть водичку я не стал.
Ярочка прошла по грязище всего несколько шагов перед тем, как мой помощник сжалился над ней и предложил поработать транспортом, однако изгваздаться девчонка успела со всем старанием.
Ко времени, когда мы закончили с водными процедурами и обулись, вернулся ведьмин сынок — с хорошими новостями. Надо отдать ему должное, этот пройдоха не зря монеты взял, раз сумел уговорить мать на общение с вампиром.
Пришлось заново разуваться — уже перед порогом.
— Сабельку-то оставь, — попросил мужичок.
Нехотя, но я перебросил портупею через голову и сунул ножны Войко.
— Вы пока подождите, — велел я спутникам и забрал мешок.
Переступив через высокий порог, я неприязненно поморщился от запаха ладана — курительные смолы из Самаха неизменно пользуются популярностью у народных умельцев, обещающих прогнать все хвори и беды за умеренную плату. В остальном же антураж ведьминого жилища тоже ничем не выдавал её подлинного профессионализма.
Бабка Самира дожидалась меня за столом с чистой скатёркой, дымящей курительницей и кучей колдовского инвентаря — большей частью бесполезного. Будучи мурадкой по происхождению она имела смуглую кожу и чёрные глаза. Ну, а волосы её, конечно, были сокрыты головным убором от глаз любого мужчины, кроме мужа. Местного, кстати.
— А, мертвяк пожаловал, — неприязненно начала старушенция и подбросила щипчиками ещё кусочек белёсой смолы на уголёк. — Ну, проходи, коль не боишься. Смотрю, не с пустыми руками. Оставь там, раз посчитал нужным уважить старушку. Денег-то не беру, сам знаешь.
Действительно, зачем брать с клиентов деньги, если они в любом случае не захотят оставаться у тебя в долгу? Тем паче, что проклятый металл уже принял сынок.
— Так с чем пришёл? — спросила она, когда я оставил подарки на лавке и подсел на табурет к столу.
Я молча распустил завязки рубашки и отдёрнул край ворота.
— Батюшки, — ведьма покачала головой, — что за хворь с тобой приключилась, милок? Сколько живу, а не видала, чтоб упырьки шёрсткой порастали, разве что по собственному почину. Но ты, похоже, превращениями не балуешься.
Я коротко пересказал историю встречи с мёртвым волком и спросил:
— Вы можете что-нибудь сделать?
— Вурдалачий укус, говоришь? — задумчиво проговорила бабка. — И волкобой уже принимаешь… Ох, милок, озадачил. Ладно, попробую выгнать звериный дух из тебя. Только сперва расскажи, что за девочку ты привёл с собой?
— Я хотел заняться этим вопросом после решения своей проблемы, — я положил локоть на стол и провёл рукой по щетине на подбородке. — Думал, может, взгляните на неё, уважаемая. Совет дадите. Я подозреваю, что девочка одарённая.
— Веди её сейчас, — велела бабка. — У нас тут работа надолго, нечего ребёнка мучить, измается же. Посмотрю, да пусть с твоим детиной на кораблик возвращаются. Уж ночь на дворе, так что извиняй, чаю с халвой не предложу.
Я позвал свою рыжую подопечную — не по ментальной связи. Просто поднялся и сходил за ней. Ярочка злобненько зыркнула на меня, ничего не сказала, но вошла.
Бабку она рассматривала с интересом, но недоверием. Старая женщина улыбалась и расспрашивала её о всякой ерунде. Потом легко помахала рукой над курительной чашей, и дым невесомыми серыми струйками потёк к девочке.
Светло-карие глазки исполнились восторга, когда эта дымка обогнула её и закружилась вокруг, будто в танце без музыки. Старушка же начала едва заметно шевелить губами и начитывать заговоры на мурадском. Её руки летали рядом с красным бострогом девочки, над её головой с платком, вплетённым в косу.
Вот, морщинистая рука остановилась напротив детской груди… подушечки пальцев коснулись ткани… и отдёрнулись, будто обжегшись.
— Убирайтесь! — старушка подскочила. — Убирайтесь оба, немедленно!
Ярочка ахнула от неожиданности и попятилась. Я схватил её за плечо, тоже поднявшись.
— Уважаемая, вы бы не пугали ребёнка, — начал я, чувствуя, как закипает злость.
— Забирай её и проваливай, мертвяк, — голос женщины стал ниже, страшнее, в нём появилось тёмное обещание. Дескать, вы не хотите узнать, что я сделаю, если ослушаетесь.
— Послушайте, но мне действительно очень нужна
