— Иди в баню, — отмахнулась баба Яга. — Мира, истопишь молодцу нашему баньку-то?
— И к Долмату иди, и баню топи, — проворчала Мира, качая стенами.
Шла она, значится, через лес. Бежала даже трусцой. Деревья только и мелькали. Леший по старой дружбе соседской позволял им бежать резво, и скоро до Долмата и дойти получится...
Зевнула Яга.
— Иди, Иванушка, — сменила Тихомира гнев на милость.
И столько ласки в голосе — скажите пожалуйста.
— Ты много потрудился, а Яга хозяйка неблагодарная, уж я-то знаю.
Яга уже и рукой на них махнула.
— Спасибо, бабушка, — чмокнул грязный Иван ее в щеку неожиданно, Яга так и покраснела и замерла. — А морщин у тебя-то и нет... Мира, не надо баню. Только из ушат на себя воды вылью.
— Иди, все организуем, — пообещала избушка, через очередной овраг перескакивая.
Вздохнула Яга, да полезла в шкаф за пирожками от Кикиморы. Остыли...
— Огоньку бы... — пробормотала, к камину оборачиваясь.
И нога болела, конечно. И бока ломило после Вихриных мертвых петель и пируэтов. И голова кружилась. И вообще... столько событий, как сегодня, порой и за год не случается.
— И чайку хотя бы...
Покряхтела, да пошла по шкафчикам спичек искать.
— Ищешь-то чего, — сварливо Мира откликнулась.
И в камине огонь вмиг зажегся.
— Попросить достатошно.
— Иногда... даже просить тяжело, — усмехнулась Яга невесело. — А воду где...
— На тебе чайник с водой, — пробухтела Тихомира. .
И в камине повис над огнем медный чайник.
— Ух... Колдовство... Мирка, а диванчик бы еще, — попробовала Яга повторить тон подлизы, как Иван делать мастер.
— На тебе диванчик. И в спокое меня оставь. Дорога не ближний свет, мне сосредоточиться надо.
— Ну да, ты ж там еще баньку паришь... — зевнула Яга, с пирожком на диван забираясь.
Проснулась она от запаха божественного. Приоткрыла один глаз: одеялком прикрыли. Надо же. Как мило. Каминчик трещит. Романтика, как Тихомира и предсказывала. Зевнула еще раз, ладошкой рот прикрывая. Посмотрела на эту самую ладошку, перед глазами покрутила. А ведь и правда, про морщины не подумала. Но что кого-то дальше порога пустит, тоже не думала, тогда и не надо было...
Вспомнила чмок в щеку, и снова горячо как-то сделалось. Ах, нет, это камин просто жарит.
Опустила ноги на пол. Надо же, и башмаки сняла?.. Повязка на ноге будто свежая... И не болит почти. Чудеса.
Пощупала нос, парик, брови. На месте все...
Тихонько на кухню выглянула. А тут Ванька развернулся! Чистенький сам, аж скрипит. На кухне застекленной свечки всюду горят, светло как днем — хотя на дворе ночь уж настоящая. Мира все бежит, и мир за окнами несется. А на кухне... тепло, уютно. Ванька ее услышал, обернулся, улыбаясь светло:
— А, бабуся Ягуся... Как раз на вечерю!
На столе чего только не было. И яишня, и варенье, и творог, и сметана, и оладушки пахучие, и чай травяной ароматный.
— Скатерть-самобранку нашел в чулане?
— Что нашел, с чем Мира помогла, а что и сам сготовил. Чайку?
И сощурился эдак лукаво, чайником медным начищенным покачивая. Чабрец, что ли?
Да... даже будучи старухой, она все же в лужу растает.
— Это ты мне ногу перевязал? — спросила сурово, брови сводя.
Ибо нечего. Иван лоб нахмурил, потом улыбнулся солнечно, кивнул понимающе.
— Бабуся, ты совсем ноги не бережешь. Босиком где бегаешь, что ли?
Яга почесала шею. Догадался или не догадался? И не спросишь ведь. И сама уже не знает, чего хочет.
— Купаюсь. В речке Смородине, — отвечала, глядя на него в упор. — Сам оладьи жарил?
— Сам, — кивнул Иван гордо.
И ничего про речку не сказал.
— Давай, попробуем, — досадливо крякнула Яга, придвинула табуретку да вилкой подцепила.
— Вот, подлива клубничная, — подвинул ей Иван кувшинчик. — Особый рецепт моей матушки.
— Где клубнику-то взял? — вытаращилась Яга.
— Так скатерти-самобранке пояснил, как готовить, она и сообразила. А по мелочи уж я и закончил.
Смотрел ей в рот, пока Яга пробовала. Как критику ресторанному. Или девушке любимой.
— Годно, — приврала она сдержанно, ведь по нёбу подлива настоящим раем растеклась.
Заела ложкой холодной сметаны и горячим оладушком. Ах, как же жизнь прекрасна.
— Внимание, подъезжаем к царству Долмата, — тоном заправской проводницы сообщила Тихомира. — Прямо по курсу препятствия... — пауза, будто щурилась, чтоб разглядеть, — ого! Иван-царевич с жар-птицею! Во-на как светится в ночи!
Иван с Ягой так и прилипли к окнам. Верно. Червленый кафтан с золотом, красивая шапка и кудри золотые, одна нога в портянке
