художник. Он бросает вызов нашим представлениям о языке и правилах приличия.
Начальница фыркнула:
— Он нахальный неотесанный идиот, и я соглашаюсь только лишь потому, что каждая провинциальная соплячка мечтает у него отсосать. Флаг тебе в руки.
Так что Остин сменил имя на одно из тех, что придумала его мать, — Астон Клипп — и объявил себя художником. Сменил кроссовки «Джордан» на сандалии и стал путешествовать по миру, в основном собирая фенечки. Он сидел с голым торсом на плите мемориала жертвам холокоста в Берлине и приставал к монахам в Тибете с просьбой сфотографироваться с ними. Он отправился в Японию, чтобы разыскать свои корни, но там ему надоели постоянные поклоны, и он начал выдумывать спонтанные танцевальные движения в ответ на них. (А также всюду просил дать ему вилку, поскольку, как он выражался, не хотел «залупаться с палочками».) В путешествии по Южной Африке, находясь на борту своего «лирджета», вылетавшего из Йоханнесбурга, Остин разместил твит: «Сердце кровью обливается, когда думаешь о геноциде здесь, в Руанде, — только представьте, сколько юных девушек (и парней! ЛОЛ) могли бы стать Клипперами».
В конце концов Крейг настоял, чтобы Астон что-нибудь написал: песню, книгу, сценарий веб-сериала — что угодно, чтобы монетизировать его поездки.
— Я думал о стендапе, где я постоянно веду себя как индеец, — сказал Астон, прыгая на «кузнечике».
— Нет, — ответил Крейг, пытаясь представить, какого именно индейца он имеет в виду и какой из них потопит их обоих быстрее. — Ты художник, — напомнил он своему протеже.
Астон кивнул и вдохнул кокаин. Семь минут спустя ему в голову пришла идея: он решил устроить выставку, где будет сидеть в совершенно черной комнате абсолютно голый, но со светящимся в темноте гипсом на обеих ногах, какой он носил как-то на летних каникулах, когда попал под колеса мотовездехода, принадлежавшего его другу. Каждому посетителю будет разрешено провести наедине с ним пять минут, чтобы расписаться на гипсе черным маркером.
— Давай устроим это в музее, — предложил он Крейгу, — в том, который больше всех заплатит.
— Музеи так не работают, — ответил менеджер.
Астон, которому накануне исполнился двадцать один год, пожал плечами и сказал:
— Тогда в сетевом магазине одежды.
Итак, тем вечером Орла и Флосс оказались в магазине на углу Шестой авеню и Четырнадцатой улицы. Они встали в длинную очередь под холщовым козырьком с надписью: «Представляем выдающееся произведение искусства: „Астон Клипп. Мои ноги — ваши холсты. Посвящается лету 2005 года, когда мне было дерьмово как никогда“».
— Он на семь лет моложе тебя, — напомнила Орла Флосс, когда они чуть продвинулись вперед.
— Да, — кивнула подруга. — Но взгляни на него. — Она уставилась на гигантскую черно-белую фотографию Астона в окне. В одной руке он сжимал старый водный пистолет, а другой показывал в камеру средний палец. — Душой он явно старше своих лет, — вздохнула Флосс.
Из-за угла выполз черный седан-«мерседес», остановился возле них и исторг из своих недр модель. Она неуверенно, словно делала только первые шаги, проковыляла к магазину в своих туфлях на высоченном каблуке и с толстой подошвой из скользкого дерева, прошла сквозь очередь, и человек в блейзере и с гарнитурой в ухе провел ее внутрь.
Позади девушек кто-то произнес:
— Ой, думаю, они встречаются.
Флосс вонзила ногти в руку Орлы. Слезы угрожали испортить ее наращенные норковые ресницы, на которые они обе копили и которые нельзя было мочить.
— Не волнуйся о ней, — сказала Орла. Она подумала, как Кэтрин заговорила с Дэнни первой и навсегда спаяла их судьбы. — Веди себя, точно ее не существует, — твердо продолжила девушка. — Как только он тебя увидит, она уже будет не в счет.
* * *
Орла блуждала по верхнему этажу магазина, прикасаясь к индийским амулетам и прикладывая к ушам серьги в виде колец размером с лицо. Через час она увидела, как Флосс вышла из темной комнаты, где сидел голый Астон, и направилась к ней вверх по лестнице.
Мимо Орлы, задев ее, прошмыгнула та самая модель и начала спускаться, при каждом шаге осторожно ставя на ступень скользкий тиковый каблук. Флосс остановилась, держа руку на перилах, и стала ждать приближения девицы. Сердце Орлы заколотилось. Губы у подруги изогнулись таким образом, что Орла поняла: у нее появилась идея. Когда модель оказалась на пару ступеней выше нее, Флосс с особой нарочитостью вытерла рот тыльной стороной руки.
Модель выругалась и плюнула в нее, тыкая пальцем в направлении соперницы и пошатываясь, но Флосс только усмехнулась и стала подниматься дальше. Как раз в тот миг, когда обе встретились посередине лестницы, нога модели в странных и опасных туфлях подвернулась, девица взвизгнула и начала падать, машинально вытянув руку, чтобы ухватиться за Флосс.
Движение Флосс было таким незаметным, таким быстрым, как вспорхнувшая колибри, и все же сомнений не возникало: она отдернула руку. Модель рухнула вниз. Дважды стукнувшись головой о ступени, она упала на пол в такой позе, что было больно смотреть: рука неестественно подогнулась под тело. Прозвучал испуганный вскрик, громкий, но едва различимый из-за пульсирующей в репродукторах музыки в стиле транс. Флосс беспомощно взглянула на Орлу.
У Орлы отвисла челюсть и пересохло во рту. Она не знала, что издало глухой треск — туфли модели или ее кости, которые буквально просвечивали сквозь кожу, и оттого Орле казалось, что пострадал весь ее скелет. Модель застонала и тряхнула головой. Другие части тела не двигались.
— Паулина! — пронзительно позвал кто-то.
Другой голос крикнул:
— Позвоните в Службу спасения!
Флосс, сверкая коленками из-под подола облегающего платья, взлетела по лестнице. Когда она оказалась наверху, между ней и Орлой уже толпились люди, крича на них, стараясь толкнуть Флосс. Вдвоем они побежали — к двери, на угол, и отчаянно замахали таксистам. Они не видели второго такси, куда набились истерящие девицы, не слышали, как одна из них велела водителю: «За той машиной!» Не видели, как водитель, одурманенный юными декольтированными девами, кивал в ответ на приказы, над которыми обычно посмеялся бы.
— Какого черта? Зачем ты это сделала? — спросила Орла подругу в машине.
— Не знаю, не знаю! — Флосс закрыла лицо руками. — А ты не думаешь, что она хотела ударить меня?
— Нет, не думаю. — Орла согнулась пополам. Ее тошнило. — И ты тоже так не думаешь.
Они не обратили внимания на то, что одновременно с ними перед их домом остановилось еще одно такси и что сидевшие во втором подростки проследили, как Орла и Флосс выбежали из машины и побежали внутрь. Девушки уже разошлись по комнатам, угрюмые и бледные, когда преследовательницы сделали снимок входной двери в здание и разместили фотографию на своих
