утешением, и она нащупала пальцами стеклянный пузырек с мерцающим песком.
– Фрэнсис, – спросила она. – Ты ничего не оставлял мне на окне, когда уходил? Перед тем как войти в ворота Замечтанья? Может быть, что-то, что могло бы мне помочь найти тебя или пойти за тобой?
Фрэнсис опустил голову:
– Я так не думаю. Мне кажется, я уходил без оглядки.
– Ох, ну это и не страшно, – сказала Андреа. – Я просто так спросила.
Она не имела ни малейшего понятия, кто мог оставить песок на окне, если не Фрэнсис. Она не могла поверить, что флакончик появился там случайно именно в тот день, когда Фрэнсис отправился в Замечтанье. Но это было уже не так важно, ведь ее брат сейчас был рядом с ней. Он нашелся.
– Это была долгая ночь, – сказал Фрэнсис, теребя пальцами подол своей пижамной рубашки. – Я не знал, что ночи могут быть такими длинными.
Андреа вздрогнула, в груди у нее все сжалось. Она с усилием сглотнула. Фрэнсис думал, что он пробыл здесь всего одну ночь, как было сказано на их билете.
– Малыш, – промолвила она, делая глубокий вдох и пытаясь подобрать правильные слова. – Я не знаю, как тебе об этом сказать, но ты здесь намного дольше, чем одна ночь.
Фрэнсис посмотрел на нее, его брови сдвинулись, и невинное лицо стало очень серьезным.
– Как долго я пробыл здесь?
Андреа уставилась в пол, затем заставила себя заглянуть брату в глаза.
– Ты заметил, что я стала выше.
– Да. Это так.
– Ну… я пока не знаю, как так получилось, но обещаю, что разберусь, чтобы я смогла вернуть тебя домой. Одно знаю точно: мне двенадцать, а тебе должно было быть девять, однако ты все еще выглядишь как будто тебе шесть. Ты пробыл здесь три года. Мы искали тебя долгих-долгих три года.
Лицо Фрэнсиса побледнело, еще сильнее оттеняя фиолетовые круги под глазами.
Андреа прижала брата к себе покрепче, жжение в ее глазах стало невыносимым. Но она должна была оставаться сильной для него, по крайней мере, пока они оба не вернутся домой.
– Мне так жаль, Фрэнсис. Мне не следовало оставлять окно открытым. Мне так жаль.
Фрэнсис, все еще очень бледный, отстранился от Андреа и еле заметно покачал головой:
– Это не твоя вина. Ты же просто пыталась мне помочь.
– Но если бы я не сделала все эти глупости с твоим сном…
– Нет, это не твоя вина, – повторил он, его голос был твердым.
Андреа взглянула на брата. У Фрэнсиса было такое выражение лица, какое он делал, когда был близок к разгадке какого-нибудь хитроумного ребуса. Как будто он вот-вот победит.
– Это моя вина, – произнес он.
– Как это может быть твоя вина? – воскликнула Андреа, взяв лицо брата в свои ладони. – Ты не можешь быть ни в чем виноват. Если ты хоть во что-то веришь, ты должен поверить этому.
Фрэнсис убрал ее руки с лица:
– Я решил уйти. Та девчонка обманула меня, и я ей поверил. Я хотел, чтобы случилось что-то хорошее. Я так злился в реальной жизни. И обещание жить в мире, где наша семья не была разбита, звучало так заманчиво. Но, честное слово, я не знал, чем это обернется, я не знал, что меня не будет так долго, – слезы покатились по его щекам. – Я думал, что это всего на одну ночь. Я думал, это сон.
Ни с чем из того, что сказал ее брат, Андреа не могла согласиться. Может быть, никто из них действительно не был виноват, по крайней мере, так сильно, как она когда-то думала. Может быть, виноват человек, который позвал сюда детей и не рассказал им всей правды.
– Мы должны выйти из этого дома, – сказала Андреа в тот момент, когда несколько других детей зашли в шатер и комната сновидений погрузилась во мрак. – Пора домой. И я обещаю тебе, мы пойдем домой вместе.
– Хорошо, – произнес Фрэнсис, но не сдвинулся с места. Вместо этого он тоскливо посмотрел на комод, заставленный фотографиями их все еще счастливой семьи. Это были те самые фотографии, которые высыпались у Андреа из коробки во дворе.
– Мама с папой все еще… – он не договорил, но Андреа поняла, о чем он хотел спросить. Он хотел знать, были ли родители все еще в разводе.
Она притянула своего младшего брата поближе, поглаживая его по мягким волосам и нежно целуя.
Он понял этот молчаливый ответ.
– О, – произнес он разочарованно. – А я думал, что мне все это приснилось, потому что мне казалось, будто я все это время спал. Если честно, я очень-очень устал.
– Ты и правда выглядишь уставшим, – сказала Андреа, почувствовав комок в животе. Фрэнсис не спал три года. Может быть, темные круги под его глазами были даже не от отсутствия сна, а от жизни между сном и бодрствованием в течение такого долгого времени. В любом случае Фрэнсис скоро отдохнет, потому что Андреа собиралась домой, и она брала его с собой.
* * *
– Пойдем, – Андреа потянула брата к двери шатра, чтобы выйти обратно в ряды Замечтанья.
Фрэнсис вздохнул, снова повернувшись к фотографиям на комоде, прежде чем выйти за ней из шатра.
Андреа обняла Фрэнсиса за плечи. Они прошли мимо Башни Сновидений и дальше по проходу к воротам Замечтанья, которые оказались закрыты и крепко заперты.
– Эй! – Андреа вцепилась пальцами в прутья решетки и стала выискивать глазами Маргарет Грейс. Если она могла открыть ворота, чтобы впустить детей, то, как полагала Андреа, она должна была уметь их открывать, чтобы выпустить посетителей. Но Маргарет не пришла на ее зов.
Андреа посмотрела на небо. Оно все еще было звездным, а луна по-прежнему висела прямо над их головами. Она казалась ниже и больше обычного, но, вероятно, это была очередная уловка Замечтанья.
За воротами царила пугающая тишина, которая так контрастировала с гамом Замечтанья позади них.
– Я вижу, вы воссоединились! Как мило!
Андреа отпрыгнула.
Песочный Человек стоял рядом с ней, появившись из ниоткуда. Он стоял слишком близко, и его улыбка сверкала блестящими белыми зубами. Он втянул носом воздух глубоко и удовлетворенно.
– Мы с моей дорогой Маргарет привыкли носиться как сумасшедшие по шатрам Замечтанья, – он сделал паузу, его голос изменился и стал более глубоким и напористым. – Андреа, ты уже решила, какое чудесное желание хотела бы, чтобы я для тебя реализовал? Я верю, что у тебя все еще сохранился тот клочок бумаги.
Вот оно. Пришло ее время. Андреа крепко держала Фрэнсиса за руку.
– Ты сказал мне, что
