и тёплых плащей, будто обнажёнными. Соединяясь из двух человек в одного.
Я была уже готова, когда заглянул Боян тоже нарядный, с блестящими разглаженными длинными волосами.
— Боги! Перун и Один! Тор и Ярило! Велес и Фрейр! Вы видите эту красоту! — воскликнул с радостной улыбкой мой добрый Боян. — Завидуйте, она достанется не вам! Не бойся сглазу, Лебедица. Я отгоню всех демонов своей песней от тебя. Никогда небо не видело такой красивой невесты. Так, тётки? — он посмотрел на Хубаву с Ганной, утираюших растроганные слёзы. — Э, не плакать! Наша девочка останется при нас, мы не отдаём её, мы парня в дом, в семью берём! — добавил он, легонько обнял меня и поцеловал, будто тёплый ветерок коснулся. Милый мой Боян.
Я посмотрела в зеркало в последний раз: сквозь покров меня почти не видно. Но он просуществует на моей голове ровно столько, сколько нужно времени, чтобы спуститься с крыльца и пройти половину площади. Когда я дойду до Сигурда, он снимет его с меня, возьмёт за руки и назовёт женой, а я назову его мужем…
Лёгкий снежок кружится в пронизанном солнцем морозном воздухе, да это и не снег, это изморозь висящая над городом. Людей собралось громадное множество, от их общего дыхания поднимаются облачка пара, в которых тают осколки снежинок и льдинок, парящие в воздухе и… над площадью встаёт радуга… Никто и никогда не видел ещё радуги зимой. И появилась она именно тогда, когда жених и невеста показались на площади.
И я увидела эту радугу. Но вначале я увидела его, Сигурда, уже идущего мне навстречу. Едва я появилась на крыльце, Боян запел необыкновенную красивую песню…
…Это я принёс Бояну, сочинённую мною песню. Я хотел, чтобы мои слова прозвучали над площадью в исполнении волшебного голоса, которым на всей земле обладал только Боян.
И вот летит в высоту, завиваясь вокруг волшебной радуги сказочный голос, поющий о моей любимой. Вот она, приближается ко мне через эту огромную, устланную коврами площадь. Белая легчайшая фата колышется движением, скрывая от меня её лицо…
Радуга вначале протянулась от меня к Сигню, а потом будто куполом накрыла нас.
Вот и она, моя суженая! Я легким рывком отбрасываю вуаль…
Восхищением выдыхает площадь. Все знают Свана Сигню, но никто ещё не видел такой красоты. Белизна её кожи будто подсвечена жемчугом, обвивающим её лоб, шею и запястья. Светлая сегодня синева её глаз обширнее неба, глубже морей, румянец волнения придаёт такой прелести её нежному лицу, что я замираю на миг, поражённый, не сразу протягиваю руки своей невесте, которая, вложив свои ладони в мои, станет моей женой. Но вот наши руки соединились. Навсегда.
Я не чувствую ничего, кроме жара его ладоней и своего сердца…
— Свана Сигню, прекрасная дочь Торбрандов, теперь ты моя жена, моя госпожа, моя спутница вовеки!
— Кай Сигурд Брандстанский, признаю тебя мужем и господином моим и пойду за тобой через расстояние и время!
Эти клятвы слышат все. Слышит Сонборг. Слышит Брандстан. Слышит небо и Солнце. Слышит необычайная радуга.
— Слышали люди?! — вопрошает Эрик Фроде на всю площадь неожиданно зычным голосом.
И толпа ответствует тысячами голосов:
— Да!
— Слышал Сонборг?!
И вновь единодушное:
— Да!!
— Слышал, Брандстан?!
И опять многотысячное:
— Да!!!
Тогда Эрик провозглашает:
— Сигню и Сигурд, теперь вы супруги! Славьте люди новых супругов!
Вопли ликования летят в воздух, разгоняя мороз, зиму, короткий зимний день. На молодых летят горсти зерна…
Мы, щурясь от ярчайшего зимнего солнца, отраженного беспредельной белизной снега, не просто улыбаемся, мы смеёмся. Сигурд притягивает меня к себе и целует, хотя это и не положено, вызывая новый всплеск ликования и восторга вокруг. На миг только я чувствую прикосновение его мягких тёплых губ… Только миг, но мне кажется, он повторяется вновь и вновь, кружась со мной…
Потом, держась за руки, мы поднимаемся на крыльцо, где раскрыто несколько мешков с серебром, мы бросаем горсти серебра в толпу, остальное раздадут все собравшимся и усадят за столы, что будут сейчас же вынесены на площадь и накрыты приготовленным для всех угощением. А мы входим в терем, чтобы открыть свадебный пир, и после этого покинуть терем и город, и в сопровождении алаев ускакать на озеро Луны, где нас оставят вдвоём лишь с несколькими слугами.
Глава 8. Мёд и кровь
Молодые в сопровождении алаев уехали, а многочисленные гости радостно пировали в парадной зале Сонборга и вокруг терема на площади. Люди были счастливы событию не просто радостному, но открывающему двум объединяющимся йордам широкую дорогу к процветанию. И сейчас два самых больших и богатых йорда, объединившись, станут ещё богаче и сильнее.
Молодые йофуры так хороши собой, юны, влюблены, что одно это уже всем внушает уверенность в грядущем общем благоденствии.
Я должна признать, что слова Лодинн о моей невестке подтвердились полностью. Увидев Сигню, я сразу вспомнила слова моей всегда немногословной Лодинн. Я совсем не ожидала увидеть такой мою невестку. В своё время её мать, Лада Рутена поразила меня красотой.
Но Сигню превосходила её. И что удивительно, но три года назад я ничего сегодняшнего не заметила в ней, кроме трогательной подростковой угловатости. Удивительно, как из тощей длинной девчонки выросла такая лебедь. Поистине, Лебедь, прозвище, как и любое другое, очень точное.
Гордая поступь, при этом лёгкая, будто она и не касается земли, осанка, посадка высокой шеи — всё в ней не только выдаёт происхождение, дающее ей право ей право татуировать орла на спину, но и внутреннюю силу. Несгибаемую силу.
Да, это не Лада Рутена — нежный славянский цветок. Сигурд влюбился, я понимаю. И то, что она моя противница возбуждало во мне воодушевление, а не досаду и жалость, как было в моей борьбе с её матерью. С такой, как Сигню, приятно вступить в противостояние. И главное моё преимущество в этой борьбе в том, что Сигню полностью доверяет мне.
— Ты знала, что песню, что пел их скальд на площади, сочинил Сигурд? — спросил меня Ньорд, сидящий рядом со мной за столом.
Что такое? Сигурд сочинил эту песню?.. Слова, пропетые чарующим голосом Бояна, в отличие от Ньорда, я помнила имя скальда ещё с тех пор, как пятнадцать лет назад услышала его впервые. Вот эти слова:
Имя — тайна, Лебедица,
Имя, мы молчим о нём.
Счастье было мне родиться
В один век с тобой вдвоём.
Счастье — видеть твои очи.
Счастье
