Она нахохлилась и проворчала:
— Вчера уж соседка любопытничала, что здесь Димка делает. Я сказала, мол, давление у меня подскочило.
С крыльца послышались шаги. В дверь вошел серьезный и бледный Дима и негромко поздоровался.
Катя кивнула и опустила голову. Лицо ее занялось нестерпимым жаром стыда. «Позор! Как в глаза Диме смотреть после всего случившегося?! Валялась перед ним на полу пьяная, полуголая. Да еще рвало меня перед ним…» — воспоминания о прошедшей ночи грязным илом поднялись со дна души.
Дима подошел и сел напротив Кати.
— Как самочувствие? — осведомился он у нее.
— С утра на огороде в чане бултыхалась! Вода выстудилась за ночь, а ей нипочем. Да еще песню партизанскую петь удумала! — не дав Кате открыть рот, вдохновенно наябедничала баба Люба, поджаривая на плите глазунью и проворно накрывая на стол. — Поглядим, как ей купание аукнется.
Дима нахмурился.
— Впредь при таких обстоятельствах никогда не делай этого. А если бы случился спазм сосудов?! Страшно подумать о последствиях! — гневно сказал он и, вздохнув, добавил: — Додумалась!
Катя встала. Подняла на него больные, измученные раскаянием глаза.
— Дим, ты прости меня! Меня не взяли на работу, очень обидно! Решила выпить немного коньяка, думала — станет легче. Ты и баба Люба жизнь мне спасли! Обещаю, что никогда больше напиваться не буду. — Голос ее вдруг стал безжизненным. — Я умру, если не поверите… — Она опустилась на табурет и разрыдалась.
— Я тебе верю, — мягко проговорил Дима, — и не будем больше об этом.
— Давай, Дим, завтракай, — засуетилась баба Люба. — Катя дочку покормит, а я тару под ягоды припасу.
Старая женщина сложила на груди руки и смотрела на него с умилением и печалью.
«Сыночка своего вспоминает», — поняла Катя и пошла к Сонечке.
Дима вздохнул и проводил ее сочувствующим взглядом.
***
— Нет, они непобедимы! Сволочи! Не могу больше! — отчаянно пробубнила себе под нос расстроенная Катя, заканчивая поливать ядовитым средством орды жирных личинок колорадских жуков. Она вылила остатки отравы из двухлитровой бутылки под забор, промыла распылитель-удочку, сняла перчатки и маску. Тщательно умылась с мылом возле бочки. Устало опустилась на перевернутое ведро сзади сарая, подальше от обработанных кустов картофеля.
Над Порецким полыхала сухая жара середины июля. От зноя жухла трава, огород приходилось поливать утром и вечером. Особенно страдали огурцы, изнемогала капуста, да и жаролюбивым помидорам приходилось несладко. Однако Катя с трудом, но справлялась. Воды наносить да полить обильно!
Но неожиданно грянула катастрофа.
Зацветающие картофельные посадки, ухоженные, мощные, стояли усыпанные «картофельной смертью» — желто-оранжевыми ягодами прожорливых личинок колорадских жуков. И не было от них никакого спасения!
Катя уже два наименования отравы убойной силы перепробовала — ничего личинок не брало. Как сидели, так и сидят, кусты гложут с космической скоростью! Баба Люба поведала ей, что в жару обрызгивать бесполезно, яд теряет силу.
Сегодня Катя, вопреки инструкции, обработала третий раз за последние полторы недели! Вчера продавщица Оксанка привезла из Дубского навороченное импортное средство, якобы действующее и в жару. Дорого, конечно, но пришлось взять, выхода нет.
«Слава богу, опрыскала! Неужели не поможет?! — Катя измождено прислонилась к шершавым доскам сарая. — Еще у бабы Любы на огороде надо обрабатывать. Но только завтра — на сегодня все! В бане сполоснусь, потом ужинать и спать».
Она поднялась. Свернула выданный старой женщиной сатиновый рабочий халат, в котором обрабатывала картофель, и пошла к бане.
Катя подтянула съехавшие с похудевших бедер бриджи, поправила сползший с плеча рукав футболки.
«Если жара в ближайшее время не спадет, от меня ничего не останется! Усохну до состояния мумии, — невесело размышляла Катя, продвигаясь по бабы Любиному огороду к бане. — Еще, как нарочно, заболела моя старая вредина: головные боли сильные и слабость. Дима сказал, что сосуды негативно реагируют на жару. Уколы сам ей делает. Будто я не умею!»
Она бросила осторожный взгляд на ряды картофеля и похолодела. Даже в наступивших сумерках она разглядела несколько полностью, до листика, обглоданных личинками кустов.
«Пожалуй, до завтрашнего вечера на бабы Любиной плантации останутся одни стебли! — ужаснулась Катя. — А утром обрабатывать рискованно, очень жарко прямо с утра».
От расстройства у нее закололо сердце.
Катя вошла в предбанник. Пахло запаренным березовым веником и разогретым деревом. Скинула пропотевшую одежду. Взглядом проверила, на месте ли еще утром припасенное чистое полотенце и домашний халат. Взглянула на себя в запыленное зеркало.
«Чучело! Настоящая Баба Яга и Кощей Бессмертный в одном флаконе, — рассматривая себя в зеркале и заодно протирая его от пыли подвернувшейся под руку тряпкой, причитала Катя. — Волосы выгорели, лицо, как у негритянки, загорело, а нос облупился!»
Она с досадой махнула рукой.
«Скорее бы баба Люба поправилась. Жалко ее, — невесело продолжала размышлять Катя, тщательно намыливая голову. — Дима сказал, как жара спадет, так ей станет легче. А пока нужно потерпеть».
Она несколько раз окатилась водой, вышла в предбанник и плотно прикрыла дверь в жар бани. «Сонечку с бабой Любой утром намою. Правда, баня за ночь остынет, но ничего — брошу в подтопок пару поленьев, чтоб только тепло было, и намою!»
Собравшись, Катя заспешила по тропинке к дому бабы Любы.
* * *
Старая женщина с Сонечкой ожидали Катю, сидя на верхней ступеньке крыльца. Рядом с крыльцом, на старом расшатанном стуле, сидел пришедший проверить самочувствие бабы Любы Дима и рассказывал что-то веселое.
— Мамочка пришла! — бросилась навстречу Кате дочка и начала делиться новостями. — Мы отварили сосиски и макароны, чай приготовили из травки. А еще — вкусный кисель! — в голоске дочки уморительно прозвучали хозяйственные нотки.
— Сонечка, не прижимайся ко мне, я очень сырая после бани, — отстранилась от нее Катя.
— Я тоже хочу купаться, — закапризничала Сонечка.
— Нет, уже поздно, моя маленькая. Завтра утром, – ласково пояснила Катя. — Пойдемте быстрей ужинать, а то в обморок голодный упаду, — шутливо проговорила она и пригласила взмахом руки всех в дом.
После ужина она решила по-быстрому сходить к колонке за водой на утро.
— Баба Люб, я до дома. Переоденусь только! Воды принесу тебе, и мы с дочкой уйдем. А ты отдыхай, тебе покой нужен!
— Не устала я, не уработалась, — недовольно отозвалась старая женщина и отвернулась к окну.
Катя схватила ведра и заторопилась к порогу.
