мрак, я не могу разобрать – кто сидит передо мной, на всякий случай говорю – привет, это ты? В ответ доносится невнятное бурчание – точно она, Виточка! Ну, здравствуй, радость моя!
Я нежно беру в свои руки её правое, мохнатое запястье, поглаживаю его, шепчу успокаивающие слова, Вита издаёт негромкое басовитое рычание – прямо как голодный бультерьер, я пытаюсь обнять её за плечо, но получаю чувствительный тычок локтем в солнечное сплетение – узнаю нежную лань, до середины фильма Вита издаёт звуки, которые можно считать поощрительными, затем неожиданно произносит пропитым мужским голосом
– Ну? Чё остановился пацанчик? Мне нравится, когда мне кто – то клешни чешет, псориаз – штука неприятная – счастливый обладатель псориазных клешней хрипло расхохотался. Я в ужасе отшатываюсь от соседа – вот же дурак, как я мог так ошибиться? Как? И где сидит настоящая Вита? Я начинаю тихо звать – Вита! Вита! Где ты?
– Заткнись, мать твою!
– Сам заткнись! Человек собаку потерял!
– Какую собаку?
– Где ты видел человека с таким именем – Вита? Зита и Гита блядь! Индийское кино!
– Заткнитесь все! Она его сейчас грохнет! – на экране Шэрон Стоун взяла в руки ледоруб, и …
Я выбежал из зала, чувствуя как румянец заливает лоб и щёки – ты, где был? Вита одиноко сидела у входа, покачивая перебинтованной ногой.
– Я тебя искал в зале, думал ты там…
– Я в травмпункте была, ногу подвернула…
– Заяц, а я – то не знал, что и подумать, уже стал истерить – а вдруг ты меня не любишь? Чего будем делать? Предложить тебе прогулку – ты подумаешь, что я издеваюсь…у меня идея…давай я сбегаю в гостиницу, снимем номер, полежишь, нога отдохнёт, согласна?
– А потом чего?
– Ничего, массажик тебе сделаю, если захочешь…
– Знаю я, чего ты хочешь…
– Виточка, по твоим глазам я вижу, что наши желания совпадают, ведь я прав, зайка моя?
– Удушила бы тебя, вы все одинаковые…
– У тебя был неудачный опыт? Кто этот негодяй? Ради тебя могу его найти, и больно наказать.
– Нет у меня никакого опыта…ой…
– Витусик, так мы с тобой схожи, я тоже – мальчик – колокольчик, и ни разу ни динь – динь…
– Я по твоим масляным глазам вижу, как ты «ни динь – динь», смотри, обидишь меня, будешь иметь дело с моим папой, знаешь, кто мой папа?
– Кто?
– Старший прапорщик Бейвнос!
– Да неужели! А кто это?
– Тебе лучше не знать…
– Это значит «да»?
– Это значит «нет».
– Это то самое «нет», которое «да»?
– Пошёл ты! – Вита с трудом встала, и заковыляла в сторону от меня – Витусик! Она медленно повернулась – я вечером позвоню? Обсудим «Санта – Барбару»? Витусик грациозно показала мне массивный, похожий на спелую сардельку средний палец, и продолжила свой скорбный путь. На мой вечерний звонок ответила Елена Геннадиевна, она сказала, что Вита плохо себя чувствует, и не может подойти к телефону. Хрустальная мечта о мохнатых прелестях прапорщицкой дочки с нежным звоном осыпалась на пол. На следующее утро старшина выдернул из строя меня, Мамчика, Тетерю, Филю, Пиночета, приказал нам взять рукавицы, и ждать в кузове сто тридцатого Зила. Мы погрузились, и через сорок минут приехали к одиноко стоящему в лесной глуши домику.
– Вылазь из кузова!
– По грибочки пойдём, товарищ старший прапорщик?
– Угу, щас за шляпу тебя схвачу, и отхреначу под корень – старшина сделал резкий выпад рукой в сторону Филиных яиц – шутник хренов! Вот ваш фронт работ – он щедро взмахнул рукой в сторону стоявшего у забора Камаза, щас натаскаетесь, грибочков ему захотелось! Филя присвистнул – ого! Полный КАМАЗ леса! Мы с Филей внизу, а вы – пряники, лезьте в кузов. Мы залезли в кузов, и стали ворочать тяжеленные брёвна, сбрасывая их вниз, где их принимали Филя с Пиночетом –Э, э, поаккуратнее, лес не казённый! – старшина подбежал к нам, кривой, как турецкий ятаган нос старшего прапорщика раскраснелся, и пламенел на фоне блёклых деревьев – вы трое, не швыряйте стволы, подавайте их нежно, как будто бабу за ляжки держите – поняли?
– Так точно!
– Да поторопитесь, я здесь весь день торчать не собираюсь!
Мы пытались таскать брёвна побыстрее, но Филя (злобно ощерясь) прошипел – слышь, бля, не надо торопиться, мы с Пиночетом не железные, не гоните там.
– Но старшина…
– Мне пакорабану твой старшина, он ходит ебалом торгует, а мы тут карячимся, медленнее!
Время близилось к обеденному, а количество леса в кузове как будто бы не уменьшилось, заметив это, Бейвнос начал нервничать, дёргать плечом, и ожесточённо сплёвывать – вы долго ещё сопли жевать будете? Кхрр – тьфу, как дрочить по туалетам, так вы – скорострельщики, а здесь елозите как старые пердуны, навалитесь! Быстрее!
Я стоял у самого борта, Мамчик и Тетеря стояли позади меня, ближе к кабине, выталкивая из кузова очередное бревно, я увидел, что оно летит прямо в голову Филе, который в это время хмуро смотрел себе под ноги, дальше всё было как в замедленной съёмке: Филя поднял голову в тот момент, когда бревно было в сантиметрах от его носа, его лицо начало искажаться от страха, затем глухой звук удара, и тело Фили падает, придавленное огромной тяжестью. В наступившей тишине я услышал негромкий, замедленный смешок – хе – хехе – хе – монотонный, тягучий, механический, он исходил из – за моей спины, судя по голосу – это был Мамчик. Пиночет бросился к телу Фили, с трудом оттаскивая бревно – помогите мне! Кто – нибудь! Быстрее!
Никто из нас не сдвинулся с места, Мамчик хохотал во весь голос, его сворачивало пополам от смеха, Пиночет неожиданно ловко (для его большого веса) запрыгнул на борт, сунул Мамчику в морду здоровенным кулачищем, и спрыгнул вниз, старшина подбежал, и помог ему оттащить бревно – дышит! Срочно в санчасть! Тело Фили забросили в кузов ЗИЛа, волитель гнал изо всех сил, на подъезде к КПП он начал отчаянно сигналить, призывая кппшников открыть ворота, несмотря на громкий звук, из КПП никто не вышел, Пиночет спрыгнул на землю, и сам открыл ворота, только в этот момент появился расслабленный как большая киса сержант, шапка была сдвинута на затылок, открывая взору богатый чуб, ремень держался на бёдрах каким – то чудом – настолько он был ослаблен, сапоги в гармошку, в углу рта дымилась сигарета, не вынимая её, он с растяжкой заговорил – чё за беспредел? А? Вы чё творите? Кто разреш…Пиночет ударом
