Но, войдя в стерильно сверкающий холл реабилитационного центра «Светлые горизонты», он сразу об этом вспомнил. И бросил через плечо предостерегающий взгляд.
Джолин поднесла руки со сплетёнными пальцами к подбородку и невинно захлопала ресницами. Что не успокаивало, а ровно наоборот.
— Мы пришли навестить мою бабушку, — сказал он женщине-регистратору, которая ела сэндвич с яичным салатом.
Сэндвич застыл в воздухе, не донесённый до рта. На женщине был бледно-голубой шейный платок, весь в жёлтых пятнах, как будто она постоянно ест сэндвичи с яичным салатом. Прищуренные глаза-щепочки смотрели из-за чёрных завитых ресниц, точно сквозь паучье гнездо.
— Тут моя бабушка. Мы пришли навестить, — повторил Вар. И назвал имя Велика-Важности. Чёрные пауки его нервировали.
Женщина отложила сэндвич в сторонку.
— Как это мило, — сказала она. Ей удалось произнести это так, будто на самом деле она имела в виду «и принесла же вас нелёгкая, поесть спокойно не дадут». Она придвинула к ним картонку, к которой был прикреплён лист бумаги. — Заполните.
Вар вписал их имена, потом обернулся. Джолин удалялась вглубь здания. Он бросил ручку и побежал за ней.
— Только без глупостей! Ты пришла сюда только за… за своей информацией. Встречаемся тут, примерно около…
— …мусорника! — Джолин показала в коридор, уходящий из холла.
И была такова.
43
Вар стоял в дверном проёме. Как же он, оказывается, соскучился по бабушке!
Обе койки в палате были с металлическими загородками — словно гигантские детские кроватки. Велика-Важность в своей койке казалась слишком маленькой, похожей на морщинистого младенца. Её волосы — Вар до этого момента не догадывался, что это парик, — свисали с лампы на прикроватной тумбочке. А голова была покрыта мягким сероватым пушком, как будто морщинистого младенца припорошило пылью.
Она слегка всхрапнула, и кожа у неё на шее затрепетала. От этого трепета у Вара кольнуло в груди. Он не стал защитником своей бабушки, когда она была слаба; но он может стать им сейчас. Он на цыпочках вошёл в палату и поправил бабушке одеяло, подтянув его до подбородка.
Велика-Важность вздрогнула и проснулась.
— О, Вар! Какой приятный сюрприз. — Она обернулась к двери.
— Я пришёл сам, — сообщил Вар. — Мама работает. Миллион часов в день.
— О да. И папа тоже. Бедненькие. — Велика-Важность сдёрнула с лампы парик, натянула на голову и мгновенно стала собой. Магия волос.
Вар решил не ходить вокруг да около.
— Прости, Велика-Важность, что я в тот вечер оставил тебя одну. Я должен был знать, что ты можешь упасть. Я должен был…
Велика-Важность отмахнулась.
— Глупости! Откуда ты мог это знать?
Откуда он мог это знать? Хороший вопрос.
— В общем, мне жаль, что я не знал. Может, тогда бы ты сейчас тут не была. Тут ужасно, да, Велика-Важность?
— О нет, тут неплохо. — Велика-Важность вывернула шею в сторону двери и добавила громче: — Но вообще-то могли бы хоть изредка давать человеку кусочек бекона! — Проходившая мимо санитарка хихикнула.
Вар сел на красный пластмассовый стул рядом с детской кроваткой Велика-Важности и кивнул в сторону второй кроватки.
— А где твоя соседка?
— На диализе.
Вар показал пальцем на что-то вроде телеэкрана у бабушки над головой. По экрану бежали волнистые линии.
— Что это?
— Это? А-а, это проверка.
— Проверка?
— Ну да. Проверяют, жива ли я. У меня с утра немного кружилась голова, вот они и подключили меня к этой штуковине. Такое уж тут место, — она снова повернула голову к двери и сложила руки рупором, — место, где не допросишься бекона, да ещё и приходится доказывать, что ты жива. Дай-ка мне мою сумку, Вар, будь так любезен.
Вар передал ей сумку, и Велика-Важность, порывшись, достала из неё помаду. Пока она красила губы, Вар думал: что можно сказать про место, где человек вынужден доказывать, что он жив? Можно сказать, что это не лучшее место на свете.
— Тебе было страшно?
— Ты насчёт этого? — Она похлопала себя по бёдрам.
Вар кивнул.
— Наверное, немножко. Но потом пришла твоя мама. А когда ты не один, гораздо легче. И ещё миссис Лемон — она вообще от меня, считай, не отходила. Даже сейчас приезжает дважды в неделю. А сюда мотаться не шутка — два часа за рулём в один конец.
Вар скривился, но быстро разгладил лицо.
— Вижу-вижу, какую ты скорчил мину! Что ты имеешь против Риты?
Вар скривился ещё сильнее.
— Это она что-то имеет против меня.
Велика-Важность махнула рукой.
— Ой, да ладно, она просто не самый любезный человек на свете.
Вар подумал, что лучше сменить тему. Он пришёл радовать бабушку, а не раздражать. Но пункт восьмой Рыцарского кодекса гласил: Всякий раз, оказавшись перед лицом несправедливости, вступай с нею в бой, — а он как раз оказался перед лицом несправедливости.
— А помнишь, девочки-близняшки, которые приезжали в гости к соседям? Миссис Лемон испекла им пирог. Я видел, как она его несла. Значит, с девочками она очень даже умеет быть любезной.
