казалось, что Сергея угнетает отсутствие возможности переодеваться к обеду. Витя, напротив, ел как будто в последний раз в своей жизни – без особой разборчивости и последовательности в блюдах и Сережа его очень осуждал за простоту подхода к столь ответственному моменту нашего бытия (правда, после некоторого периода наблюдений за Витей он пришел к выводу, что Витя "божий человек" и оставил его в покое). Ел Витя обычно сидя на корточках и поместив миску между коленями. Я старался есть, как древние римляне, лежа на левом боку. Ел я в основном так же, как и Витя, но только не тогда, когда на обед были грибы. Грибы я не ел – я наслаждался, смакуя каждый отдельный грыбочек и перекатывая его во рту, как леденец. Ем я вообще медленно, а грибы тем более, поглощая при этом значительное количество хлеба. Поедание грибов в моем исполнении превращалось в органолептическую поэму, под конец которой во взгляде ребят появлялась озабоченность (очевидно, беспокоились за мое здоровье) и они старались отодвинуть хлеб от меня подальше. После обеда – массовый отдых на спальниках. Витя, как обычно, готовил корреспонденцию (которая пришла в Киев всего через две недели после его возвращения), я изучал тонкости "нового курса" Рузвельта, а Сережа вынимал книгу Хаксли в очень красивой обложке, на английском языке (что-то про свежее сено). Эту книгу он доставал из рюкзака каждый вечер, но я никогда не видел, чтобы он ее читал. Вероятно, вид книги, лежащей где-то у него под ногами, создавал Сереже необходимую и достаточную духовную атмосферу. Витя однажды взял ее в руки, и с той поры его восклицания и междометия приобрели явно проанглийский характер (Оу!).
Вечером – Шашлык с большой буквы, ритуал, событие скорее эстетического, чем гастрономического плана. Развели огромный костер. Я делил мясо на три шашлыка, как Паниковский деньги (…"это мне, это Остап Ибрагимовичу"…) – раскладывая его на три кучки, затем отходил немного в сторону, сравнивал, потом перекладывал кусочек из одной кучки на другую, снова отходил и т.д. – равных долей не получалось. Витя убежал в лес и долго отсутствовал, затем появился, таща на себе среднего размера ель, которую мы так и не смогли перетянуть на наш берег. Разложили шашлыки над углями. Сережа сидел на корточках и со строгим выражением лица жарил самый большой шашлык. Витя ходил кругами, не сводя горящего взора с шампуров. Я Сережиной ложкой поливал мясо специями. Шашлыки получились прекрасные, с румяной корочкой со всех сторон, чудным ароматом и изумительным вкусом. Мы их разыграли, и самый маленький достался Сереже. Он быстро съел свой шашлык и смотрел на нас голодными глазами. Затем мы с Витей брились. Моя электрическая бритва оказалась в данных условиях бесполезной – некуда было втыкать вилку, и я за 4 дня приобрел антиобщественный вид (отдаленно смахивал на Харченко), что меня, как натуру благопристойную, очень угнетало. Поэтому, когда Сережа предложил свой импортный несессер с полным набором инструментов для одинокого джентльмена, я не стал отказываться и принялся осваивать технику бритья безопасной бритвой. Наука давалась мне с трудом. Я сидел с окровавленной бритвой в руке в позе буддистского монаха и тщетно пытался поймать в зеркальце свое изображение. Когда я наконец появился перед сожителями в оновленном виде, в их поведении наметилась некоторая неуверенность, а Витя непроизвольно замычал свою любимую песенку про Кука. Растительность на моем лице осталась в основном без изменений, а многочисленные порезы придавали мне уже явно уголовный вид. В 23.00 – отбой. Сережа опять спит на улице.
День пятый. В 8.30 – подъём. Завтракаем, сворачиваем лагерь и прячем вещи в яму. Переходим через Сирет и приступаем к сбору урожая на нашем участке. Затем идем искать белый гриб. Сережа находит подберезовик, мы делаем остановку и вскоре он находит еще 4. Я, спускаясь с вершины, нахожу 2 гриба, Витя, по обыкновению, не находит ничего. Правда, под конец он все же изучил сыроежку и лисичку, но мы этих грибов уже не берем – зажрались. С сыроежками у Вити получился маленький карамболь. В первый же день мы нашли несколько сыроежек, и я, отобрав две самые хорошие с голубыми шляпками, испек их и угостил ребят. Вите понравилось, и он, выбрав из кучи большую сыроежку ядовито-красного цвета, слегка ее подогрел и принялся есть. Вся гамма чувств в этот момент нашла отражение у него на лице. Затем он убежал к реке и долго полоскал рот водой. Я объяснил Вите его ошибку, но не до конца, и он, взяв такую же красную сыроежку, поджарил ее уже по всем правилам и, с трудом дождавшись, пока она немного остынет, начал жевать. Результат оказался таким же, и Витя проникся ко всем грибам большим подозрением. Только после дополнительных разъяснений и консультаций Витя с просветленным лицом изжарил себе голубую сыроежку (они, в отличие от красных, не горькие) и съел ее с видимым удовольствием, как награду за свои мучения.
Собрав подберезовики, двигаем дальше, и прямо над нашими головами на вершине большого камня я замечаю двух красавцев-белых с классическими ножками и темно-шоколадными шляпками. У Сережи (он шел первым) появляется плачущее выражение на физиономии. Осмотрев место, решаем разыграть Витю – если он увидит эти два гриба (а не увидеть их было трудно), то мы сделаем вид, что он нашел их первый. Витя выходит из-за скалы, смотрит на нас и произносит традиционное: "ну шо?" Мы, с легким разочарованием показываем ему грибы, он оживляется и приступает к документальной съемке, а мы с Сережей ложимся рядом с грибами в позе русалок. Вышли на берег реки, пообедали, искупались. Затем устроились на плоских камнях загорать. Это был самый лучший день нашего похода. Казалось, все вокруг создано для нашего удовольствия и добросовестно исполняло эту функцию. Шли домой по чудесному лугу с умопомрачительными запахами и ароматами, а затем я завел всех в болото. Это вызвало массовые протесты, но наградой нам было открытие зарослей малины, исключительных по урожайности. Буквально за 20 минут мы наелись и отягощенные побрели в лагерь. По дороге Витя куда-то пропал. Дома долго отлеживались на мягких спальниках. Вскоре пришел Витя, таща на себе множество всяких растений, выкопанных с корнями и землей – мхи, чернику, большой куст ежевики. Затем готовили грибы, причем Витя в процессе добросовестно "сполнял" песню Высоцкого "Почему аборигены съели Кука". Эта песня, исполняемая Витей регулярно, вызывала у Сережи раздражение и неопределенные угрозы в Витин адрес, и как-то Сережа пояснил ему, что, по
