— Русские вечно попадают в нехорошие истории. Они иначе не могут.
— Это не смешно.
— Прости, старик. Но ты же не хочешь сказать… А в чем дело с этой русской?
Филипп рассказал, что случилось в аэропорту и то, что знал от Наташи.
— Ты этому веришь? Веришь, что она ничего не знала? Брось, старик, не будь идиотом! Русские сейчас стремятся сделать деньги на чем угодно, лишь бы вылезти из нищеты. И только такой неисправимый романтик, как ты, способен поверить в подобную историю.
Филипп нахмурился.
— Она ничего не знала… Но, кажется, я напрасно завел этот разговор.
Филипп резко встал из-за стола.
— Прости, я не думал, что это так серьезно. Это серьезно?
— Да.
— Так позвони ей в Москву! Выясни, что произошло.
— Именно это я и собираюсь сделать, когда Жаклин закончит говорить…
Но Жаклин все говорила и говорила. Филипп посмотрел на часы: было начало первого.
— Жаклин, дорогая, — крикнул Робер, — это Николь? Если ты перезвонишь ей немного позже? Филиппу надо срочно позвонить в Россию.
И только сейчас Филипп сообразил, что с учетом разницы во времени в Москве уже начало третьего и что звонить в это время невозможно.
— Сейчас уже слишком поздно — я забыл о разнице во времени.
— Все равно звони. Ничего страшного не случится, даже если ты разбудишь ее. Иначе ты сам не заснешь.
Филипп покачал головой.
— Это невозможно. Она там не одна: там ее мать и сын. Ты не знаешь, какие в Москве квартиры.
— А какие в Москве квартиры?
— Не такие, как эта. Я позвоню завтра.
Филипп устроился на ночь в кабинете у Робера. То, что произошло в аэропорту, не давало ему покоя. Он курил одну сигарету за другой и понимал, что все равно не заснет, пока не узнает, что с Наташей. Он выбрался из комнаты, стараясь не шуметь, взял телефон и снова набрал Наташин номер. Сперва в трубке раздался слабый треск, потом что-то пискнуло, а потом он услышал протяжные сигналы международной связи: биииип, биииип, биииип. Филипп пытался представить себе Наташину квартиру, представить, как она просыпается, слышит звонки, идет к телефону. Или, может быть, аппарат стоит возле ее кровати, потому что она ждет звонка?
Но никто не отвечал. "Может быть, она отключила телефон?" — подумал он.
Откуда ему было знать, что в эту минуту Наташа вышла из дома, чтобы передать конверт своему бывшему мужу?
Когда утром, проснувшись, Филипп снова перезвонил ей, в Москве было двадцать минут десятого. Ровно за десять минут до его звонка телефонная станция отключила ее номер за неуплату.
Потом он звонил ей каждый день. Звонил утром, днем, вечером — телефон молчал. В разговорах с Жаклин Робер называл Наташу русской авантюристкой. Говорить это Филиппу он не решался, но зато заводил при нем разговоры о наркоторговцах и советовал чаще смотреть фильмы о русской мафии. Через пару дней Филипп снял квартиру и переехал.
Он по-прежнему регулярно звонил Наташе, и по-прежнему ее московский телефон молчал. Тогда он решил, что поедет в Москву, не дожидаясь конца бракоразводного процесса. Но нужна была виза. Он позвонил московским знакомым, попросил выслать ему приглашение, частное или деловое, но просил сделать это как можно скорее. Ему обещали помочь, но через несколько дней выяснилось, что российские власти в очередной раз завинтили гайки (впрочем, это было всегда процессом взаимным) и что высылать деловое приглашение теперь имеют право только организации, получившие на это специальное разрешение. А маленький частный университет, к сотруднику которого, своему знакомому, он обращался, такого разрешения не имел. Частное же приглашение сделать было можно, но, как выяснилось, ждать его пришлось бы довольно долго. Филипп решил ехать как турист. Визу в этом случае он получал всего на несколько дней, что было не очень удобно, но зато быстро и надежно.
В тот день, когда он принял решение о турпоездке в Россию, он еще раз набрал номер Наташиного телефона. Набрал просто так, по инерции, ни на что не рассчитывая, но тем не менее, как бывало каждый раз, когда он звонил ей, у него в груди глухо и больно стучало сердце. В тот момент, когда он уже собирался дать отбой, в трубке раздался недовольный мужской голос:
— Слушаю!
Филипп вздрогнул от неожиданности и, запинаясь, попросил к телефону Наташу.
— Никого тут нет, — ответил голос, — никакой Наташи.
— Простите, с кем я говорю? Вы член ее семьи?
— Никакой я не из семьи. Я тут работаю — ремонт делаю.
— Тогда позовите кого-нибудь, кто ее знает. Пожалуйста, мне надо с ней поговорить.
— От мил человек! Говорю же: никого здесь нет. Не живет пока никто. А я ремонт делаю.
— Значит, это не ваша квартира?
— Квартира не моя, известное дело. Квартира хозяев.
— А когда будут хозяева?
— Не знаю. Может, завтра придут, может, нет.
— А вы их знаете?
— Хозяев знаю, а как же.
— И как зовут ее?
— Кого?
— Хозяйку вашу?
— Вот это не скажу, не знаю. Хозяина вроде Виктором зовут. А хозяйку — не знаю, врать не буду.
— Не Наташа?
— Может, и Наташа, откуда мне знать? Ты позвони завтра, может, из них кто здесь и будет.
Филипп повесил трубку. Что-то тут было не то: даже если предположить, что Наташа делает ремонт в квартире, все равно непонятно, почему столько времени молчал телефон? И кто такой этот Виктор? Ее бывший муж, с которым она помирилась? Филипп не мог в это поверить. Но даже если и так — чего не бывает в жизни? — это все равно никак не объясняло ее молчания ни в день приезда, ни потом.
Через несколько дней ему снова удалось дозвониться. На сей раз ему повезло больше, если вообще это можно было назвать везением. Подошел тот самый Виктор, подтвердил, что живет по тому адресу и с тем номером телефона, которые Наташа оставила Филиппу перед отъездом из Парижа, но что ни с какой Наташей он не знаком, потому что купил эту квартиру всего неделю назад, купил через агентство, и кому она принадлежала раньше — не знает. На просьбу Филиппа дать ему телефон агентства Виктор отвечал решительным и даже довольно грубым отказом. Оставалось одно: ехать в Москву, зайти к этому малосимпатичному Виктору, объяснить, что он ищет бывшую владелицу квартиры, и попытаться еще раз уговорить его дать координаты агентства, в котором ему могли, может быть, помочь разыскать Наташу.
Впрочем, был, вероятно, еще один способ: Филипп хорошо знал дом, в котором Наташа останавливалась у своей подруги. В этом доме на рю де да Тур он даже бывал года четыре назад у своего московского приятеля, который приезжал в Париж в краткосрочную командировку для работы в ЮНЕСКО в качестве синхронного переводчика, а теперь жил в Германии, о чем Филипп узнал из его письма, пришедшего месяца три тому назад из Вюрсбурга. Тот сообщал, что переехал туда на постоянное место жительства, и приглашал Филиппа в гости. Так вот, в этот дом, с порядками которого Филипп был более или менее знаком, можно было зайти и попытаться узнать, кто такая эта Наташина подруга, как ее зовут и в какой квартире она живет. Подруга эта, по словам Наташи, была в курсе ее отношений с Филиппом и, может быть, знала, чем объясняется ее внезапное исчезновение и неожиданная продажа квартиры, и не отказалась бы, вероятно, ему помочь. Филипп отправился на рю де ла Тур.
