Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
Глава 1
Мюнхен, октябрь 2008 г
Мюнхенская полиция в среду поймала женщину, попытавшуюся ограбить шесть банков в течение менее трех часов. Как сообщает Associated Press, грабительницу выследили и арестовали в парикмахерской. В операции принимали участие сотни полицейских.
Тридцатитрехлетней преступнице, имени которой полиция не раскрывает, удалось украсть четыре тысячи девятьсот семьдесят пять долларов из четырех банков, расположенных в центре южногерманского города. Однако в двух отделениях банков ей не посчастливилось, несмотря на то что женщина была вооружена пистолетом.
По сведениям полиции, на ней был черный плащ, но она была без маски. Сначала ей удалось скрыться от полиции, затерявшись в толпе, и только через несколько часов полицейским удалось ее выследить вновь.
По словам одного из полицейских, ему еще никогда не приходилось сталкиваться со столь дерзкой грабительницей…
Экземпляров этой газеты было шесть. И все они были надежно спрятаны, в разных местах, но все равно – под рукой. Эти десять строк, которые она перечитывала время от времени, придавали ей сил, кружили голову. Где бы она ни находилась, о чем бы ни думала, мысли ее все равно возвращались к этому…
Она слышала в свое время множество комментариев по поводу этой газетной заметки, и все они, несмотря на внешнюю добропорядочность высказывавшихся, были преисполнены восхищения этой женщиной в черном плаще – дерзкой, решительной, отчаянной. Никому как-то и в голову не приходило посочувствовать всем тем, кто находился в момент ограбления в банке, и, тем более, владельцам ограбленных банков. «…И только через несколько часов полицейским удалось ее выследить вновь…» Как бы не так! В газетах всегда так пишут, чтобы представить полицию в выгодном свете и чтобы людям жилось спокойно, чтобы они по-прежнему с уважением относились к банкам…
Но ей-то нет никакого дела ни до банков, ни до полиции. Возможно, ей есть дело до этого черного плаща, который она носит практически три сезона подряд и который, как панцирь, охраняет ее от всех напастей и придает ей, как и эта газетная вырезка, сил. Длинный черный плащ, который она стягивает на талии широким поясом, настоящий непромокаемый макинтош классического покроя, большой, уютный и надежный…
За окном шел дождь, он поливал огромный запущенный сад, собираясь в кронах разросшихся старых яблонь и вишневых деревьев, в лепестках буйно цветущих бордовых, желтых, лиловых и белых хризантем. Мраморный ангел за окном (старинная фигурка – деталь незамысловатого фонтана), опустившись на одно колено, продолжал задумчиво смотреть на чашу, полную воды, и на плававшие в ней оранжевые рябиновые листья, и ему все было нипочем. Даже зимой, в морозы и метели, он, занесенный снегом, заледеневший, оставался неподвижен, спокоен и умиротворен, словно все, происходившее вокруг, его не касалось. Это было свойство мрамора, свойство ангела, свойство особой философии, которая была так близка и ей.
Под шум дождя, ежась, словно холодная вода затекала ей за ворот, молодая женщина набросила на плечи черный плащ, подошла к высокому, в резной деревянной раме, зеркалу и долго смотрела на свое отражение, погружаясь в него все глубже и глубже, увязая в своих мыслях, мечтах и обидах. Обиды. Их было слишком много, чтобы бездействовать, чтобы все забыть и простить.
Глава 2
Москва, август 2008 г
Из криминальной сводки.
«Вчера, двенадцатого августа, в собственной квартире по улице Щепкина, был найден убитым известный в университетских кругах ученый-физик Иоахим Фогель. Смерть сорокалетнего мужчины наступила вследствие трех проникающих ножевых ранений. Преступник – предположительно бомж. Свидетели-соседи утверждают, что видели – в период, когда было совершено преступление, – невысокого, плохо одетого и очень грязного мужчину, спускавшегося на лифте с двумя большими мешками. Преступником были украдены ценные вещи убитого, деньги и продукты на общую сумму около пятидесяти тысяч рублей. Ведется следствие».
Глава 3
Село Страхилица (Болгария), октябрь 2008 г
Красоты хотелось так сильно, так – прямо до скрежета зубовного. Быть может, поэтому я с таким нетерпением ожидала возвращения из Испании Нежмие. Нежмие отправилась три месяца тому назад на «ягоду» (страшная жара, бескрайние плантации земляники, палящее солнце и работящие, безмолвные в своем упорном, хорошо оплачиваемом труде, женщины, собирающие «ягоду» – болгарки, румынки, марокканки, «полякини»), изредка посылала мне, единственной «русскине» в Страхилице, сигнал со своего мобильного, что означало: я здесь, Ната, не забывай меня! И я не забывала, на последние деньги звонила ей, спрашивала, как дела, рассказывала ей о ее детях, оставшихся с ее мужем и свекровью: что они живы-здоровы, что Бейсим, сынишка шести лет, растолстел из-за непомерного поедания брынзы и вафель, а Ниляй, ее дочка – тоненькая тринадцатилетняя копия своей черноволосой матери, – научилась красить губы и ресницы.
Красота – в моем понимании, истосковавшейся по цивилизации женщины и по всему тому, что прежде составляло мою прошлую жизнь, – заключалась на тот момент в большой испанской расписной тарелке в полстены, которую я заказала подруге. «На худой конец, – говорила я, провожая Нежмие на автобусной станции и с трудом сдерживая слезы, – привези мне кружевной веер, парочку кастаньет, мантилью, куклу в платье «с горохами», туфли для фламенко; не откажусь я и от майки с изображением черного быка или ветряной мельницы, не говоря уже об изящном кинжале из толедской стали…»
Турчанка Нежмие, слабо понимавшая, что говорит ей на малопонятном языке русскиня Ната, кивала головой, глотая слезы, и оглядывалась по сторонам в ожидании софийского автобуса. Это было начало апреля, солнце припекало, но воздух был еще прохладен, свеж. Мы обе понимали, что в Испании ее ждет теплая солнечная весна и тонны земляники. А еще – тяжелая работа, работа…
Ее не было целых три месяца, жизнь шла своим чередом, я продолжала жить в крохотной деревне на северо-востоке Болгарии, здороваясь по утрам со своими курами и козами, а вечером пытаясь за просмотром русских сериалов забыть о своих страхах и кошмарах. (А вся Европа в это время лакомилась огромными, с детский кулак, клубничинами, собранными такими же сильными и ответственными женщинами, как Нежмие.) В июле Нежмие вернулась. С подарком для меня – с белой фарфоровой салатницей ценою в один евро. Загоревшая, какая-то обновленная, со сверкавшими глазами, и сказала с извиняющейся улыбкой, что с тарелкой в полстены для меня не получилось. «Знаешь, Ната, я могла бы поехать на следующей неделе снова туда же. Но там – змеи, много змей! Одну женщину укусила змея, кажется, она из Румынии, так вот: у родственников не нашлось двух тысяч евро, чтобы доставить тело домой, ее похоронили, я думаю, в общей могиле, там, в Испании». Она говорила на смеси турецкого и болгарского языков, но очень надеялась, что это сносный русский. Главное, что мы понимали друг друга.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
