— Тебе не следовало этого делать, Джинни. Занимайся своими делами и не суй нос в мои. Это мое дело, и только мое. Ты понимаешь, что ты сделала? Ты испортила жизнь ей. А Айви очень хорошая женщина. — Он бросил письмо на стол. — Ты заставила ее пожертвовать собой без всякой необходимости. Думаешь, для меня работа, дом, деньги значат больше, чем счастье и душевный покой? А она давала мне все это. Она делала меня счастливым. О… Джинни. — Пол провел рукой по голове, а затем по шее, продолжая вот так стоять с поднятой вверх рукой.
Что она могла сказать? У нее возникло ощущение, что он надавал ей пощечин. Одну за другой. Но самым ужасным ей показалось то, что сейчас, доведенный до крайности, он готов выбрать не работу и карьеру, а Айви. Он сделает так, потому что считает это справедливым.
Она отодвинулась от него. Крепко сцепила перед собой руки.
— Ах, Джинни, Джинни. Я знаю, ты сделала это из лучших побуждений, ты сделала это ради меня. Я бы все отдал сейчас, чтобы это не произошло! Поверь мне. Я не эгоист. И мной руководят не мелочные сиюминутные желания. Я сделал бы все ради нее. Я буду скучать по ней. Ты даже не представляешь как. Но я отдаю себе отчет и знаю, что смогу справиться с этим. А она? Как будет жить она? Я сломал ей жизнь. — Он посмотрел на письмо, лежавшее на столе, и спросил: — Как ты думаешь, я еще смогу ее переубедить или уже слишком поздно?
Дженни крепко сжала руки в кулаки, кожа на косточках натянулась и побелела.
— Не спрашивай меня больше об этом. Прошу, не спрашивай.
— Прости, Джинни, прости. Я расстроил тебя.
Дженни внимательно посмотрела ему в глаза:
— Я не сержусь на тебя. Как бы то ни было, завтра я уезжаю…
— Ах, вот что. — Пол торопливо подошел к ней. — Я забыл. О, Джинни. — У него чуть не вырвалось «не уезжай». Она была нужна сейчас ему. Нужны ее спокойствие, уравновешенность. — Думаю, ты хорошо проведешь время. Ты заслужила это. — Он взял ее руку, но Дженни осторожно выдернула свою кисть из его ладоней.
— Мы редко получаем то, что заслуживаем на самом деле. Увидимся позже, Пол. — Она кивнула ему.
Дженни вышла из кабинета и, пройдя через комнату ожидания, где находилось уже достаточно много посетителей, направилась на кухню. Мэгги была все еще там — возилась у плиты.
— Все готово.
— Спасибо, Мэгги.
Дженни взяла поднос и пошла по лестнице наверх. Бет полулежала в кровати, опираясь спиной о большую подушку. Рукой она держалась за горло. Поставив посуду на тумбочку, Дженни спокойно, но твердо, не терпящим возражений голосом спросила:
— Больно?
— Да, больно, — ответила Бет, потирая шею. Под пальцами кузины Дженни увидела синяк. — И внутри тоже. Я простудилась несколько дней назад. И такой способ лечения не оправдал надежды.
Дженни еще не пришла в себя после разговора с Полом. Обида, раздражение, горечь заставили ее нагрубить Бет.
— Ты получила только то, на что напросилась.
Но, похоже, кузина была сейчас не готова к нравоучениям. Она выглядела подавленной, даже больной. Руки Бет так дрожали, что она с трудом могла удерживать чашку с чаем.
— Ты замерзла? — забеспокоилась Дженни.
— Да, я чувствую, что у меня все внутри дрожит.
— Сейчас принесу еще одеяло.
— Дженни, — Бет протянула руку и схватила Дженни за запястье, ее тон смягчился и стал даже несколько просительным, — прости. — Затем спросила: — Так ты все-таки завтра уезжаешь?
— Да, а что? Я же тебе говорила, что у меня все готово к отъезду.
Теперь она лежала тихо, глаза устремлены в потолок, пальцы нервно теребили тесемки ночной рубашки. Внезапно ее губы зашевелились.
— Не уходи, Дженни. Только не оставляй меня одну. Ты нужна мне.
Никогда раньше за всю свою жизнь Дженни не видела свою кузину в таком беспомощном состоянии. В ее глазах читались растерянность и страх. Дженни с беспокойством посмотрела на нее и сказала:
— Не волнуйся. Все будет хорошо. Просто тебе следует выбрать правильную линию поведения с ним. Все будет…
— О, дело не в нем! Совсем нет. Дело не в этом. — Ее голос сразу приобрел специфический тон, который появлялся у Бет, стоило лишь ей заговорить о Поле. — Я… У меня… — Она посмотрела на Дженни, и та просто поразилась выражению лица своей кузины. Оно напоминало посмертную маску. Затем Бет плотно закрыла глаза, чем усилила тягостное впечатление.
— О боже! Бет! Ты… ты беременна?
— Нет, я не беременна. Какая глупость. — На лице-маске появилось жалкое подобие улыбки. — Все почему-то думают, что беременность — это самое ужасное, что может случиться с женщиной. — Бет тяжело вздохнула и отвернулась к стене.
— Расскажи мне, что с тобой случилось. — Дженни наклонилась над кроватью.
— Не имеет значения. Это решительно не имеет никакого значения. Забудь. — Она наконец перестала дрожать, и ее голос стал ровным. — И не волнуйся. Поезжай завтра туда, куда хотела. Ты же знаешь, я простудилась. В этом все дело. Ничего страшного, все обойдется. Я хочу спать. Иди.
Дженни снова взглянула на Бет. У нее что-то сжалось в груди при виде этого маленького, лежащего в неловкой позе тельца. Никогда она не видела такой свою сестру.
Дженни пошла по коридору к спальне Лорны. Она всегда убегала к себе в комнату, когда родители начинали ссориться. Это угнетающе на нее действовало.
Дженни постучала, но ответа не последовало. Она приоткрыла дверь и заглянула внутрь — пусто. Лорны там не было. Куда же она могла уйти? Вдруг неожиданная мысль пришла Дженни в голову, и она бросилась вниз по лестнице. Скорее на кухню.
Мэгги последний раз видела Лорну, когда та вернулась из школы. Вытерев мокрые руки о фартук, она спросила:
— Что случилось?
— Лорны нет дома.
Дженни повернулась и выбежала из кухни. Но в комнате ожидания перед кабинетом врача девочки тоже не оказалось. Там на стульях вдоль стены сидело несколько пациентов. Она подбежала к Элси:
— Ты видела Лорну?
— Да, она попалась мне навстречу, когда я шла сюда. А что случилось?
— Нет, ничего. Ты разговаривала с ней?
— Нет, не успела. Она очень торопилась. Чуть с лестницы не упала.
Чуть с лестницы не упала! А что еще можно ожидать, если Лорна услышала, как ссорились ее родители, что они говорили. Дженни бросилась обратно на кухню. Мэгги дожидалась ее.
Дженни приложила руку ко лбу.
— Элси говорит, что видела, как Лорна мчалась сломя голову по коридору и чуть не упала с лестницы. Боюсь, она могла что-то услышать. Я почти уверена в этом.
— Но это невозможно. Она и спрятаться-то нигде не могла, если только… Если только в библиотеке… Но там всегда так холодно, даже когда на улице жара.
