Вадима Николаевича по признакам состава преступления, предусмотренного пунктом ”в” части 2 статьи 115 УК РФ».
Я прервал чтение, поднял голову и посмотрел на старшего дознавателя, сидящего напротив меня. Это была Екатерина Селезнёва – женщина лет тридцати пяти с круглым лицом и пышным телом. Казалось, что сидящая на ней форма не выдержит в некоторых местах и треснет по швам.
– А пункт «в» – это как? – спросил я.
– «Умышленное причинение лёгкого вреда здоровью с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия», – процитировала по памяти она и добавила: – Вы гражданину Дурикову лицо разбили. Вон, чуть выше перечислено, что вы натворили: и сотрясение, и скальпированная рана, и перелом костей лицевого скелета, и черепно-мозговая травма, и перелом носа, и многое другое.
– И это всё моя работа? – удивился я.
– А чья же? – опешила женщина.
– Я его несколько раз ударил кулаком, – пояснил я. – Кулаком. Это не оружие.
– Вы его лопатой били, – возразила дознаватель. – При чём тут кулак?
– Какой лопатой? При чём здесь лопата? – помотал я головой. – С лопатой Дуриков после драки по двору бегал и кричал, что закопает меня.
– Вы напали на человека и избили его лопатой, – медленно проговорила Селезнёва, – лопатой.
– А вы видео смотрели с этой дракой? – спросила молчавшая до этого Татьяна, мой адвокат. – Я начала было смотреть, но меня отвлекли. Однако того, что я увидела, мне было достаточно.
– Нет, не смогла посмотреть, – смутилась дознаватель. – У нас почему-то файл не проигрывается.
Я молча достал смартфон, выбрал нужный файл и включил воспроизведение. Мы в полной тишине посмотрели видео моей встречи с Дуриковым.
– Я бы ему через минуту втащила, – прервала молчание Селезнёва.
– А я пятнадцать минут продержался, – отозвался я, – и то, ударил только после того, как меня ударили. Вы где-то на там видели лопату у меня в руках?
– Не видела, – согласилась дознаватель. – Но и самой драки на видео нет.
– А это очень неудобно – повалить человека на семнадцать лет меня моложе и на голову выше, при этом в одной руке держать смартфон, снимая происходящее, а в другой руке – лопату.
– Мой подзащитный хочет сказать, что лопату в руке не держал, – тут же вмешалась Татьяна.
– Да я понимаю, что это сарказм, – поморщилась Селезнёва. – Давайте тогда писать протокол допроса.
Эта процедура продолжалась часа три. Я почти всё время молчал, а на вопросы отвечала мой адвокат, сверяясь с тем, что происходило на экране телефона. Затем я расписался в подписке о невыезде и поехал домой.
Я включил песни Михаила Круга, улёгся на диван и стал решать, что делать дальше. Полежав и подумав, я отправился в прокуратуру. Российская прокуратура – это такое место, где тебя поддержат. Иногда просто морально, но поддержат.
Там меня выслушали и сказали, чтобы я приехал во вторник, потому что сотрудник, который вёл моё дело, будет дежурить в этот день.
Вскоре я пришёл на приём. Сотрудника звали Николай Васильевич Гогин. В отличие от своего знаменитого тёзки, он был белобрысый, а на его лице красовался нос картошкой. Я рассказал, в чём дело, и уставился на прокурора.
– Да видел я ваши бумаги. И запись видел, – сказал он мне. – Вчера ваши документы мне на подпись прислали.
– И что? – с надеждой спросил я.
– Не подписал я их, вопросы у меня возникли, а тут вы как раз пришли, – ответил Гогин.
– А мои заявления вы читали? – поинтересовался я, всё так же надеясь.
– О возбуждении дела в отношении Дурикова?
– Да, о возбуждении, – подтвердил я.
– А почему вы о вашем заявлении говорите во множественном числе? – удивился Николай Васильевич.
– Так два же заявления было, – пояснил я.
Покопавшись в бумагах, я вытащил обе квитанции, выписанные мне с разницей в два дня, после чего рассказал о знакомстве с Дуриковым и его угрозах.
– Интересно девки пляшут, – Гогин почесал рукой затылок. – Мне про это ваше первое заявление никто ничего не говорил.
– Меня когда в участок везли, Дуриков кричал, что он всех купит. Всех с потрохами купит, – вспомнил я. – Может, тут есть коррупционная составляющая, а? А то как-то странно получается: на меня напали, я на нарах ночь отсидел, а тут ещё на меня же и уголовное дело завели.
– Так вы в службу собственной безопасности полиции обратитесь, пусть они и расследуют этот вопрос на предмет коррупции в их рядах, – посоветовал Гогин. – Им за это деньги платят.
– Так я же точно не знаю. У меня нет никаких доказательств этой коррупционной составляющей– задумчиво сказал я.
– А это неважно, есть доказательства или нет, – усмехнулся Николай Васильевич. – Вы так и скажите, что просто подозреваете, а они пусть расследуют. Что-то, я смотрю, зажрался в нашей полиции кое-кто, совсем берега попутал. В общем, идите домой и ждите. Я направлю материалы дела на дополнительную проверку. Эти клоуны умудрились даже не допросить свидетелей. Я вам сообщу о результатах, и потом мы продолжим нашу очень увлекательную беседу.
Я распрощался с прокурором и отправился домой, откуда позвонил на горячую линию московской полиции и поделился своими опасениями по поводу чистоты рядов кунцевского отделения МВД. Моим звонком очень заинтересовались, подробно меня расспросили обо всём и поблагодарили за сигнал.
Только я повесил трубку, как раздался звонок. Весёлый голос мне сказал:
– Вас беспокоит участковый Соловьёв. Вадим Николаевич, когда вы сможете ко мне подскочить в отделение?
– Я тут однажды подскочил, – проворчал я, – и мне в вашем отделении так обрадовались, что аж переночевать оставили. Поэтому вызывайте меня официально через почту, и я к вам приеду вместе со своим адвокатом.
– Вадим Николаевич, да какой адвокат! – удивился Соловьёв. – Зачем нам адвокат? Я же вас зову, чтобы снять показания и возбудить дело об административном правонарушении в отношении гражданина Дурикова.
– Об административном? – опешил я.
– Об административном, – подтвердил участковый. – Гражданин Дуриков нанёс вам побои. Но статья насчёт побоев у нас декриминализирована, поэтому мы с вами предъявим ему за административное правонарушение. Вот.
– А по 115 «Умышленное причинение лёгкого вреда здоровью» вы ничего не можете этому хулигану предъявить? – спросил я. – Она как бы уголовная.
– Я не усматриваю в действиях гражданина Дурикова признаков уголовного преступления, – парировал полицейский.
– Но в моих-то действиях вы усмотрели признаки этой статьи! – возмутился я.
– Усмотрели, – согласился Соловьёв, – но это же вы били гражданина Дурикова по голове лопатой, а не он вас.
– Я никого лопатой по голове не бил, – устало произнёс я. – У меня есть запись на телефоне, и на ней явно видно, что я к вашему орудию земледелия даже не прикасался.
– А Дуриков показывает, что всё-таки
