били вы его лопатой по голове, били, – гнул свою линию участковый. – У нас в отделе вам даже кличку придумали – Вадик-лопата.
– Соловьёв, вы в своём уме?! – внезапно рассвирепел я. – Вы чего тут дурака валяете?!
– А что вы меня оскорбляете? – обиделся полицейский. – Вы придёте на дачу показаний для возбуждения административного дела?
– Нет. Присылайте повестку, и я со своим любимым адвокатом навещу вас, – ответил я и бросил трубку.
Спустя примерно месяц я встретил во дворе диспетчера Раису Григорьевну и сказал:
– Здравствуйте! Вас на допрос вызывал участковый?
– Никто меня никуда не вызывал, – нервно оглянувшись, ответила она.
Я поманил испуганную женщину в коридор, где некоторое время назад барахтался с Дуриковым, заговорщически подмигнул ей и спросил:
– А кто вызывал?
– Никто не вызывал. Только Надя Дурова ко мне приходила пару раз. Просила, чтобы я сказала, что вы ейного мужа лопатой били, – сообщила Раиса Григорьевна.
– Сколько предлагала? – я перешёл с игривого на деловой тон.
– Сто тысяч, – диспетчер опять оглянулась, как будто опасалась, что нас кто-то подслушает.
– Сто тысяч чего? – задал я вопрос.
– Рублей, наверное, – неуверенно ответила женщина. – А что, вы думаете она про евро говорила?
– Я думаю, что про доллары, – задумчиво сказал я. – Евро сейчас – валюта неустойчивая, склонная к колебаниям, а доллар пока держится.
– А я подумала, что рубли, – растерянно произнесла Раиса Григорьевна. – Но я всё равно сказала, что врать не буду, потому что могут за это посадить. Да и не по-мужски как-то с вами Дуриков поступил. Ну, привязался пьяным к соседу. Ну, получил по морде. Чего заявления-то писать, да? А вы откуда знаете, что она мне деньги предлагала?
– Так я над помещением диспетчерской живу, – стараясь сохранять серьёзное лицо, ответил я. – Дырку в полу просверлил и микрофон на верёвочке спустил. Слушаю целыми днями, о чём вы там шепчетесь.
– Я ни о чём, я только по работе. Меня вот эти ваши разборки не касаются, – затараторила диспетчер.
– И это правильно, – я одобрительно похлопал испуганную женщину по плечу и добавил: – Последний вопрос. Деньги, которые собирают с жильцов за автомобили, куда и в каких количествах распределяются?
– А я не знаю, диспетчеров в это дело не пускают, – зашептала женщина. – Они между собой это бабло дербанят.
– Кто? – уточнил я.
– Кац и тот, кто деньги собирает, – сообщила Раиса Григорьевна. – А деньги у нас собирает бухгалтер.
– Понял, – вздохнул я. – Если вас будут опрашивать насчёт драки, имейте это в виду. Опрашивать наверняка будет участковый Соловьёв, а у него план по статье «Лжесвидетельство» не выполнен, поэтому он вас будет подлавливать. Так что отвечайте правду и одну только правду.
– Вадим Николаевич, – тихо заговорила собеседница, – да я и так только правду говорю. Зачем мне врать? Себе же дороже выйдет.
– Правильно. Продолжайте вести наблюдение. Мы с вами свяжемся, – сказал я и вышел из этого проклятого коридорчика, где Дурикову привиделась лопата.
Прошла осень. Наступил декабрь, а вместе с ним – и ежегодное общее собрание собственников дома. Как оказалось, я пропустил четыре собрания правления, о которых меня «забыли» уведомить.
Кац двинул речь. Вся она сводилась к тому, что он не щадя живота своего радел о благосостоянии дома, но вот Фёдоров ставил ему палки в колёса и доставился до того, что на Каца завели уголовное дело.
Народ, до этого внимательно слушавший, зашумел и загудел. Самуилу Ивановичу даже пришлось прикрикнуть:
– Потише, пожалуйста!
– А за что уголовка-то? – спросил кто-то из первого ряда.
– За то, что правление собирает деньги за ночную парковку в нашем дворе, – ответил Кац. – Несколько лет назад на собрании дома было принято решение собирать эти деньги. Это не наше решение. Это решение ещё позапрошлого собрания. Мы просто выполняли это решение.
– Я всего лишь попросил отчитаться о том, куда тратятся эти незаконно собираемые деньги, – подал я голос впервые за всё время, – а Кац не смог ответить, куда он их тратит. Я так думаю, что он их тырит.
Народ зашумел.
– А ну-ка, тихо! – заорал Самуил Иванович. – Я сейчас выведу самых громких из собрания на улицу остудиться!
– Это мы тебя сейчас выведем! – раздался женский голос из дальних рядов. – Совсем, что ли, ополоумел?
Голос принадлежал миловидной женщине Светлане из пятого подъезда.
Народ зашумел ещё сильнее. Кто-то ругался, кто-то кричал, что это беспредел.
– Ну вот, опять Фёдоров провокацию устроил! – стараясь перекричать всех, завопил Кац. – И так всё время! Невозможно работать! Невозможно! Я снимаю с себя полномочия председателя!
– А давайте выслушаем предыдущего председателя правления, – встав со своего места, предложила Светлана.
Народ, как по команде, стих.
– Так он же в Аргентине, – удивился Самуил Иванович.
– Я имею в виду Фёдорова, – уточнила женщина. – Он же был полтора или два месяца нашим председателем. Пускай скажет своё мнение.
– Только через мой труп! Я не дам слово этому негодяю! – заявил Кац и тут же поправился: – Если он выступит, я снимаю с себя полномочия. Всё! Хватит!
Но люди живо поддержали инициативу Светланы и попросили меня выступить. Я встал со своего места, откашлялся и сказал:
– Предлагаю выразить товарищу Кацу недоверие и на основании этого не выплачивать ему денежное вознаграждение, положенное за исполнение обязанностей председателя. Тем более что он это вознаграждение сам себе и выплатил уже. И не только с парковки машин.
Собрание охнуло. Самуил Иванович завизжал как резаный:
– У нас приличный дом! А тут понаприехали из-за границы не пойми кто и баламутят уважаемых людей! У нас тут…
Закончить он не успел. Из моего смартфона, включённого на полную громкость, раздался голос Дурикова, который ругался матом и рассказывал, что он поставит Раису Григорьевну раком и заставит тявкать.
– Приличный дом? – выключив запись, спросил я. – Это голос владельца квартиры номер 67 и ещё это голос мужа члена правления Дуровой. Вот это приличный дом? Да вы выйдите и посмотрите на этот приличный дом. Он же разваливается. Он облез весь, ваш приличный дом. И снаружи, и внутри.
– А на вас уголовное дело заведено, между прочим, – отозвался Кац. – Так что не вам рассказывать, приличный дом у нас или нет.
– Вчера мне позвонили из прокуратуры и сообщили, что дело закрыто, – ответил я. – А вот насчёт Дурикова, вероятнее всего, откроют дело. По крайней мере, идёт проверка.
Народ опять зашумел, после чего начались прения, результатом которых стало решение признать работу правления неудовлетворительной, но председателю денежное вознаграждение выплатить. Добрый всё-таки у нас народ. Ох, добрый.
Затем избрали новое правление и нового председателя. Светлана предложила было мою кандидатуру, но я отказался:
– Нет, мне это неинтересно. Вот ни капельки
