которые допустила. Я не должна была позволять ей прогуливать школу, или оставлять её у себя дома, или уходить надолго, не проверяя, что с ней. Я звоню Дэлли Стару, чтобы спросить, не появлялась ли она в «Стране чудес» после того, как я приходила туда и до того, как я легла спать.
– Урсула? – говорит он. – Да, она была здесь ночью.
– С ней был кто-то ещё?
– Не знаю, милая, это место было забито под завязку. Я помню, что продавал ей «Гусеницу», но после этого я её не видел.
– Ладно, Дэлли, если увидишь Урсулу, скажи, чтобы зарядила телефон. И мне нужны будут записи камер с этой ночи.
– Хорошо, хорошо. Ещё записи. Буду счастлив помочь.
Звонок обрывается, и я снова набираю Урсулу.
«Вы дозвонились Урсуле. Если вы не можете сказать чего-нибудь интересного, пожалуйста, не говорите ничего. Если можете, удивите меня после сигнала».
– Я понимаю, что ты расстроена, – говорит Белла, пока поезд медленно ползёт в Верхний город. На нас обеих плотные куртки (Сегодня в Верхнем городе ожидается плохая погода). – Но тебе не кажется, что слишком рано предполагать, что Малли и Урсула связаны и что Урсула действительно пропала? То есть похищена.
– Нет, мне не кажется, – говорю я, сцепляя пальцы в замок на коленях, чтобы не придушить Беллу. Её болтовня мешает мне думать. В этой ситуации есть что-то, чего я упускаю, до чего никак не могу додуматься. – В отличие от популярного мнения, дети в Шраме не могут просто встать и уйти из своих безопасных домов безо всяких объяснений.
– Значит, ты говоришь, что Урсула такая же, как Малли? Нет друзей, делает одно и то же каждый день? Её можно найти в любое время?
– Нет! У неё целая куча друзей. Она громкая и постоянно раздражает других людей. Но у Урсулы есть компромат на каждого из них, поэтому они долго и основательно подумают, прежде чем что-нибудь ей сделать.
– Значит, у них обеих есть враги? Ты считаешь, что это их объединяет?
– Фух... нет! Их объединяет то, что они обе ходят в Королевскую старшую школу, обеим семнадцать, обе никого не слушают и, что самое важное, они обе Наследницы.
Я понимаю это, когда слова уже вырвались. То, что они Наследницы, действительно важно. Поезд грохочет, набирая скорость, и мы с Беллой прекращаем разговор, по большей части из-за мужчины, сидящего напротив, и его заинтересованного взгляда. Я часто забываю об осторожности, когда разговор заходит о магии. Мужчина сходит на станции раньше нас, напоследок наградив обеих пристальным взглядом.
– Что это значит – быть Наследником? – после минутного молчания спрашивает Белла.
– Что? Почему ты у меня спрашиваешь? Я не знаю!
– Я спрашиваю серьёзно. Магия умерла почти тринадцать лет назад. Что она значит сейчас? Не все мы потомки важных людей. Некоторые Наследники могли только перевоплощаться или телепортироваться.
– Наследие было силой добра. Большую часть магии в Шраме использовали для того, чтобы исполнять желания и мечты, чтобы делать мир лучше для окружающих. Наследники творили добро, давали людям цели, к которым можно стремиться, подстраховку на случай, если дела пойдут совсем плохо. Но этой подстраховки больше нет. – Я делаю паузу, чтобы самой это осознать. – Наследникам было позволено использовать магию и быть её проводником, чтобы помогать тем, кто не мог помочь себе сам и не имел доступа к магии. Людям непросто смириться с тем, что она ушла навсегда. Больше никаких крыльев, волшебных палочек или ламп. Мы должны довольствоваться аномальной погодой и озером, которое убьёт тебя, если опустить туда всего один палец? Я не знаю, Белла. Не знаю, сможем ли мы смириться когда-нибудь.
– Может, мы просто не заслуживали этого дара и этой ответственности. Может, поэтому магию у нас забрали. – Белла понижает голос. – Может, людям в Шраме не стоит так стараться, чтобы её вернуть.
– И как это связано с Урсулой и Малли?
– Может, и никак. Я просто думаю о том, как Джек Сент сказал следовать за деньгами и жадностью. Конечно, я надеюсь, что всё поняла неправильно и что Урсула вернётся домой в целости и сохранности и окажется, что она просто ночевала у друзей.
– Вряд ли, – говорю я с полной уверенностью. – Я знаю всех её настоящих друзей. Это только я, Джеймс и Сми, и из нас троих только у меня она остаётся ночевать. А ещё Урсула зависима от телефона. Десять минут не проходит, чтобы она не проверила соцсети и не сделала селфи. Она точно пропала. – Меня захватывает отчаяние. Я стараюсь дышать медленнее. Нельзя паниковать. Отчаяние – враг действия. Я не могу позволить ему поглотить меня. Я должна сохранять здравый рассудок. – Так ты считаешь, что два подростка пропали из-за денег и магии? – спрашиваю я.
Белла качает головой.
– Честно говоря, я пока не уверена, – говорит она, нахмурившись. – Но я это выясню.
В участке, как всегда, царит хаос, но сегодня мне всё равно. Я готова даже оттолкнуть Мону, если она попытается помешать мне добраться до начальницы. Белла держит меня за рукав и уговаривает успокоиться ещё с того момента, как мы выходим из метро.
Мы уже видим дверь в кабинет начальницы, когда Тони, бывший напарник Беллы, преграждает нам путь. Его чёрные волосы собраны в хвост, и он красуется, стоя между нами и шефом Ито.
– Ну здравствуйте, дамы, – говорит он.
– Тони, – сквозь зубы цедит Белла.
– Вы слышали новости? Все части тела собраны, и теперь мы знаем, кто он... был. Бедняга. Между прочим, это я нашёл последнюю часть в пригородном поезде между Шрамом и Центром. Впечатляет, не правда ли? – Белла делает вдох, чтобы ответить, но Тони не перестаёт болтать. – Вы можете сказать, что это совпадение, раз уж мне пришлось поехать в Шрам, чтобы опросить ребёнка, который нашёл одну из частей возле «Чаепития», но я заметил закрытую коробку и добрался до неё первым, и я считаю, это гениально.
– Звучит впечатляюще, Тони, – говорит Белла. – А теперь, если ты не против...
– Поэтому я подумал, – говорит он, покосившись на меня, – может, мы с тобой чуть позже сбежим поужинать, раз уж ты здесь.
– Я работаю, Тони, – отвечает Белла. – Кое-что случилось, и я...
– Знаю, знаю,
