пассажирской дверью. Я поднимаю ноги, упираясь ими в нижнюю часть дверной рамы. Я не хочу прерывать зрительный контакт, чтобы посмотреть вниз и убедиться, что мое платье прикрывает все мои части тела, поэтому я решаю, что если я не чувствую ветерка, то все в порядке.
— Я прошу прощения за то, что случилось в колледже. Я не должен был разрывать на части ничью историю, но особенно твою. Я вел себя как придурок. Если бы я мог вернуться в прошлое и изменить то, что сделал, я бы это сделал.
— Я ценю это.
И я верю ему, потому что знаю, что в глубине души Клейн — хороший человек.
— Могу я задать тебе вопрос?
Я киваю.
— Твоя история… Она была о твоем отце? Ты писала о девочке-подростке, которая застала своего отца за изменой маме.
Он помнит мою историю?
Мой желудок скручивается. Я разрываюсь между воспоминаниями о том, каково это — видеть, как мой отец страстно целует другую женщину, и удивлением, что Клейн помнит подробности моего рассказа спустя столько времени.
— Да, так и было.
— В задании предполагалось, что все должно быть вымышленным.
— Я не слушала.
Клейн недоверчиво вздыхает.
— Нисколько.
— Наверное, я не облегчила задачу тому, кому достался мой рассказ для критики. Но в тот момент я не так это воспринимала. Мне было приятно выпустить ее из себя и перенести на страницы.
Клейн медленно закрывает глаза и качает головой.
— Я сказал, что твоя история чересчур драматична.
— Ты назвал ее плохой мыльной оперой.
Клейн щиплет себя за переносицу.
— Трахните меня, это было жестоко.
— Но ты не ошибся, — ненавижу признавать это. — Это было больно, но правда часто помогает. Я гораздо лучший маркетолог, чем писатель, — я постукиваю ногой по дверному косяку. — Кроме того, я все еще могу заниматься творчеством, так что в конце концов все получилось.
Он медленно кивает, выражение его лица такое, будто он пытается решить, соглашаться ли с моими словами.
— В прошлую пятницу вечером ты сказала, что это моя вина, что ты в таком положении. Что ты имела в виду?
Я и забыла, что сказала это.
— Я начала встречаться с Шейном после той истории. Я была очень расстроена, а он учуял мою уязвимость, как акула чует кровь в воде.
— Парень с раздражающе чистой обувью?
— Эм-м… — я предпочитаю не тратить слишком много времени на воспоминания, чтобы думать об обуви Шейна и степени ее чистоты. — Наверное, да?
— Разве ты уже не встречалась с ним? Он всегда провожал тебя на занятия, как нетерпеливый щенок.
— Ты много замечал для того, кто меня игнорировал.
Я вздергиваю брови, требуя, чтобы он опроверг мое утверждение.
— А что еще я должен был делать? Ты не ответила на сообщение, которое я отправил после нашего поцелуя.
Мой рот открывается.
— Я не получала сообщения.
Он смотрит на меня таким взглядом, мол «Серьезно?».
Мой позвоночник напрягается.
— Я не лгу!
— Как и я!
Мы обмениваемся вызывающими взглядами.
Он ломается первым.
— Одно было отправлено. Я обещаю.
— У тебя есть доказательства?
— Я удалил твой номер.
— Жестко.
— Я не хотел поддаваться искушению выставить себя еще большим дураком, если выпью слишком много и позвоню тебе или напишу.
Я качаю головой, ошеломленная.
— Если бы мне пришло сообщение, я бы на него ответила.
Он убирает руки в карманы, пока обдумывает мое утверждение. Он кивает один раз, принимая его, и говорит:
— Расскажи мне, каким образом парень в чистой обуви — моя вина.
Новость о том, что Клейн пытался связаться со мной после нашего поцелуя, все еще не укладывается в голове, но мне удается привести свои мысли в порядок, чтобы сказать:
— Объективно, я понимаю, что никто не заставлял меня встречаться с Шейном. Или отвезти его в Роли и позволить ему познакомиться с моей семьей. Что в итоге привело к тому, что он полюбил этот город настолько, что переехал туда на работу после того, как мы расстались, а затем столкнулся с моей сестрой и влюбился в нее, — я представляю потрясающие скулы Сиенны, ее румяные губы и типичную приятную манеру поведения. — Я даже понимаю, почему он в нее влюбился. А кто бы не влюбился? Она красивая и милая…
— А несколько порций личи-мартини превратили ее в поклонницу мужского стриптиза.
— Она отвязалась в прошлые выходные. Когда мы приедем на остров, ты увидишь, что она совсем не такая, какой была, когда ты с ней познакомился.
— Она выходит замуж за твоего бывшего парня, а ты ее защищаешь.
Я вздрогнула.
— И что?
Он проводит рукой по шее.
— Забудь, что я говорил. Семья — это сложно, верно?
Я задеваю пальцами подол платья.
— Конечно.
В этот момент раздается другой звук, похожий на удар воздуха, и на соседнее дерево садится сова. Желтые глаза смотрят на нас.
— Жутко.
— Это признак того, что мне пора уходить, пока я на шаг впереди.
Клейн отходит в сторону, давая мне возможность выйти из машины.
Я захватываю свою сумочку и выхожу.
— Сегодня у меня был урок Клейна. Когда ты собираешься начать уроки Пейсли?
Он откидывается назад, позволяя машине подхватить его.
— Ты все еще разделяешь свои M&Ms по цветам, прежде чем съесть их? — на его лице появляется самоуверенная улыбка.
Я напряженно моргаю, пытаясь понять, что я чувствую, когда он вспоминает подробности обо мне.
— Да…
Он вскидывает подбородок, словно говоря: «Вот так».
— Похоже, я уже знаю одну из твоих причуд, — оттолкнувшись от машины, он показывает на мой дом. — Я провожу тебя до двери.
Я указываю на свою дверь, расположенную всего в тридцати футах[xxxv].
— Вон та дверь?
Он вздыхает на мой пассивный аргумент.
— Ладно, — бормочу я, вскидывая руки, отрицая трепет удовольствия, пронизывающий меня. Может быть, у меня есть слабость к рыцарству?
Я поворачиваюсь, и Клейн следует за мной шаг за шагом. На полпути к двери я чувствую прикосновение к пояснице. Направляющая ладонь, которая мне не нужна, но… Ох. Я хочу этого. Мне это нравится.
Чудо из чудес, я добираюсь до входной двери, не растаяв. Отперев дверь, я приоткрываю ее на дюйм и поворачиваюсь к Клейну.
Он убирает руку с моей спины, оставляя между нами немного пространства. Его высокая фигура загораживает свет на крыльце, создавая вокруг него неземное сияние. Знает ли он, насколько красив? Должен. Как он может не знать?
Прочистив горло, я вытесняю из головы мысли о его зеленых глазах с густой окантовкой.
— Спасибо, что проводил меня, — говорю я чопорно. — Это было очень по-джентльменски с твоей стороны.
Уголок
