политику отца, направленную на тесный союз с Москвой, и при восшествии на престол принес шерть (присягу) Ивану III. Ее текст не сохранился, но, скорее всего, она была подобна другим, что приносили высокородные татары, переходившие на службу великим князьям московским того времени.
Здесь сразу надо точно определиться, шерть – это не совсем та присяга, что давал вассал сюзерену. Известны шертные грамоты, которые присылали крымские ханы московским князьям. И московские князья также подписывали шертные обязательства перед крымским ханом. Так что это, скорее, взятие на себя союзнических обязательств с письменными гарантиями.
В шертной грамоте, составленной в уважительных тонах к обеим сторонам договора, салтан Даньяр обещал не поддерживать отношения с недругами великого князя и участвовать в его походах. А также не принимать на службу татар, которые уже стоят на княжеской службе. Князь, в свою очередь, обещал то же самое, исключения составляли четыре рода: Ширин, Мангыт, Аргын, Кыпчак. То есть московским князем еще раз подтверждался царский статус наследника Касима и его право на каучин.
Укреплялось и экономическое положение ханства. Царевич Даньяр помимо «выхода» из Москвы получал торговые пошлины с окской торговли и ясак – натуральную подать с мусульман и мордвы, жившей в Касимовском ханстве, а также судебные пошлины. Стабильный доход приносили налаженная паромная переправа, мельницы и… кабаки. Да, хоть вино правоверным строго запрещалось, питейные заведения исправно приносили доход, и шел он в салтанову казну. Кстати, само слово «кабак» пришло в русский язык, как и многие другие, из татарского, – от овоща кабачка, привезенного на Русь из Средней Азии. В наших местах кабачок хорошо прижился, давал высокий урожай. Вот в питейных заведениях, где на всех посуды не напасешься, и придумали разливать хлебное вино из мерных чарок в кабачки с вырезанной серединкой. Выпил – закуси.
Менялось обличие нового города: укреплялись стены и башни, со временем татары вместо юрт стали строить традиционные для них жилища из обожженного кирпича с глухими внешними стенами и просторным внутренним двором. При необходимости каждый такой дом превращался в маленькую крепость. Много места в домохозяйствах занимали конюшни и овины, оседлые татары активно переходили к стойловому скотоводству. На городской площади перед мечетью по четвергам и субботам проходил традиционный восточный базар, тут же был невольничий рынок.
Видимо, именно во времена Даньяра к Касимову начался активный приток татар-мишарей. Состав этого сообщества был довольно пестрым, здесь рядом с татарами мещерских княжеств селилось коренное население, перенявшее жизненные устои и татарские традиции, мордва, перешедшая в ислам.
В Касимове быстро развивались привычные для этих мест промыслы – бортничество и гончарное производство. Под защитой крепостных стен селились гончары, кузнецы и оружейники, торговцы. Особым промыслом стала обработка кож, и татары, надо отдать им должное, добились в этом значительных успехов. Они владели секретом «кислой выделки» мехов и шкур животных – их кожи получались более мягкими и долговечными, татарские седла ценились по всей Руси.
Некоторое время зерно в Касимове было привозным. Возможно, часть «выхода» в царство московские и рязанские князья платили зерном – рожью и просом. Но постепенно в сельских поселениях возрождалось земледелие.
Надо отметить, что деревни, расположенные в пределах царства, имели преимущество перед соседними русскими окраинами. Здесь существовала гарантия от «чужих» татарских набегов, а заливные луга обеспечивали обильные урожаи. Больше земли – больше дохода.
Крупнейшими землевладельцами были сам салтан, его карачи, мурзы и беки. Простым же казакам приходилось хуже. Исламские традиции частично сглаживали сильное социальное неравенство, свойственное средневековому обществу: нуждающийся мусульманин мог рассчитывать на помощь общины, муллы, щедрых карачей или самого салтана. В обществе практически не было вдов и сирот, жена умершего или погибшего в бою казака выходила замуж за его брата или иного родственника, его дети воспитывались в новой семье, как родные.
В царстве строго поддерживался порядок, татары при всем своем горячем темпераменте редко хватались за оружие в спорах и конфликтах. Сдерживал закон кровной мести, когда за одного убитого мстил весь род. Любой разбой и воровство карались незамедлительно по законам шариата. Грабить в походе считалось доблестью, украсть у соседа мусульманина – страшным грехом. За воровство рубили руку. А вот торговля, пусть даже сомнительным товаром, всячески приветствовалась.
Касимов времен Даньяра становился крупным торговым центром на Оке во многом благодаря удачному расположению и платежеспособности постоянно прибывающего населения.
С ростом населения повышалась боеспособность войска, касимовские татары продолжали участвовать в совместных с русскими походах. В 1471 году царевич Даньяр «со своими царевичами, князьями и мещерскими казаками» отправился в новгородский поход с Иваном III. Здесь казаки Даньяра упоминаются как отдельный род войск – уланы или легкая кавалерия.
Первый новгородский 1471 года
Этот поход был более чем рисковым. Расклад сил был явно не на стороне великого князя, но времени на подготовку и сбор всех полков у Ивана III попросту не было – новгородская земля уходила от Руси.
Политическая ситуация складывалась действительно опасно. Литва прямо толкала Великий Новгород к полному разрыву с Москвой, не гнушаясь прямого подкупа и мощной пропаганды. На словах обещая сохранение православной веры, литовцы серьезно готовились к полному окатоличиванию северной Руси. Практически вся боярская верхушка Новгорода находилась на содержании у литовцев. Существовала и угроза прямой литовской интервенции, бояре заключили вассальный договор с великим князем литовским и королем польским Казимиром IV, который, не мешкая, прислал в Новгород своего наместника. А это уже прямой вызов и измена! Потомок великого Рюрика Иван III срочно объявляет поход.
Согласно хроникам московский воевода Данила Холмский привел к Старой Руссе, где встретился с первым новгородским заслоном, не более 10 тысяч воинов. Новгородское же войско насчитывало до 40 тысяч человек – с ударной боярской конницей и речной ратью. Преимущество в численности явно не на стороне великого князя, но что по качеству?
Великокняжеская конница – уже не та «сборная солянка» что была при Василии II, когда каждый удельный князь приводил свое войско (а мог и не привести), и фактически сам командовал им в битве, решая, стоять насмерть или бежать. Войско Ивана III новгородского похода по сути уже регулярная армия. Теперь все бояре и князья – арендаторы княжеских земель, и владеют своими землями не только по праву наследства, но и получают за верную службу.
Воин московского войска отлично обучен и экипирован надежным пластинчатым доспехом (панцирные наборные брони) или кольчугой, усиленной нагрудными пластинами. На вооружении у него помимо копья татарская сабля и лук. Седла тоже татарские с укороченными стременами, щит круглый – облегченный, позволяющий крепить его
