Дайна после развода уехала во Францию, девочки вместе с ней, учатся в Шармбатоне, все счастливы. Им нравится быть подальше от холодной Англии, мне нравится, что три женщины живут отдельно, очень далеко и не едят мне мозг. Можно сказать, идиллия.
Не Катерине было судить о такой "идиллии" — ее семейная жизнь была много хуже, как столкновение с грузовиком, и даже радовало, что она не успела завести в браке детей — тогда было бы ещё больнее.
Снейп достал бумажник и показал небольшой волшебный снимок — на нем были три фигуры на фоне Эйфелевой башни, женщина постарше, высокая и худощавая, с короткой стрижкой, цепким взглядом и упрямой челюстью, а рядом с ней две темноволосые девочки в голубой форме Шармбатона. Обе девочки щеголяли "фирменным" снейповским носом, но, что характерно, были не лишенные очарования.
— Мелисса и Ликорис. Летом приезжают ко мне погостить в Лондон.
— На вас совсем не похожи, слишком милые.
— Это вы ещё их характер не знаете — при встрече сходство становится более явным.
После профессор прихватил кофе и вернулся за стол. Катерина видела издалека, что он пытался споить эту жуткую бурду Флитвику, но тот недаром когда-то был дуэлянтом, — не дался, так ещё и чуть не вылил напиток на пожилого колдуна за соседним столиком, едва не спровоцировав драку. Катя подумала, что ее коллеги — те ещё затейники, но пить она с ними не будет, иначе дело закончится плохо. Скорее всего, для нее.
Около часа она угощала поздних визитёров, мыла посуду, разносила закуски и подливала вина гостям, искоса поглядывая на развеселую толпу в углу. Хорошо, хоть студенты сюда по ночам не ходят, вот бы они посмеялись… до первого урока зелий. Или чар. Или ухода.
Флитвик был уже хорош, с его небольшим телом, в тепле, он разомлел и с трудом воспринимал реальность. Кеттлберн также чувствовал себя отлично, его глаза слегка косили, а речь стала неуверенной. Аберфорта такими дозами вина было не пронять, он вел себя привычно-спокойно, только хмурился, представляя себе беспорядок, который придется разгребать. Нормально себя чувствовал и Снейп — то ли из-за ядов его алкоголь не брал, то ли выпил втихую что-то отрезвляющее.
Когда остальные клиенты разошлись, Аберфорт и Снейп стали думать, куда девать вусмерть пьяных профессоров. Колдовать в таком виде было чревато неприятностями, а тащить коллег на спине зельевар предсказуемо отказался. Аберфорт, недовольно нахмурившись, предложил уложить Кеттлберна в комнате для гостей, там была лишняя кровать, и не придется вести человека в замок по снегу. Оставался Флитвик, который не особо буянил, но задумчиво рассматривал свет через бокал и мурлыкал тихую песенку.
— Давайте оставим его у мисс Лассер, — ухмыляясь, предложил коварный зельевар. — До ее дома ближе, чем до замка, а я, так и быть, помогу довести коллегу Флитвика.
Катерина поняла, о чем сигнализировало ее дурное предчувствие и пообещала больше никогда не отмахиваться от гласа своей интуиции, сбегая раньше, чем наступит кирдык.
— Мне его класть негде, только софа, и постельного белья нет.
— На софе он, скорее всего, поместится, — с сомнением пробормотал Аберфорт. — А белье я дам.
— Можно трансфигурировать, — возразил Снейп, и старик тут же с ним согласился:
— Верно. Так что, берешь постояльца на ночь? — Обернулся он к Кате.
Ей хотелось отказаться, правда, и она не могла понять, как оказалась в такой ситуации, но после вздохнула и сдалась:
— Будет спать в гостиной, я, всё-таки, порядочная женщина. И шеф, — она обернулась к Аберфорту. — Будете мне должны.
— Сочтемся, — отмахнулся тот.
Время приближалось к полуночи, почти все посетители уже разошлись, и только “учёные мужи” никак не могли угомонится. Кеттлберн громогласно рассказывал про Запретный лес, в котором он лишился конечностей, после рыдал, трубно сморкаясь в платок, и даже порывался идти и делать что-то героическое и тупое. Аберфорту, благодаря его солидной конструкции, удалось угомонить Сильвануса и уложить в спальне на втором этаже, откуда немедленно раздался громогласный храп.
Флитвик беспрестанно чаровал, вокруг его головы носились стайки птичек, возле светильников порхали светящиеся бабочки, а в углях камина шмыгали огненные саламандры. Когда стол перед Флитвиком робко заржал и застенчиво топнул ножкой, у хозяина "Кабаньей головы" лопнуло терпение и он приказал Кате и Снейпу "забирать этого нарушителя спокойствия, или он за себя не отвечает".
Женщина оделась, попрощалась с хозяином, который гневно размахивал половой щеткой, будто желая вымести на улицу и их, и подхватила под руку Флитвика, который почти спал, прислонившись к худому боку зельевара.
Несмотря на малый рост, профессор был довольно плотным и мускулистым и весил, как хорошее кресло. Вести его оказалось неудобно, от свежего воздуха на улице он слегка оживился и все порывался весьма прытко убрести куда-то, а сопровождающим приходилось гоняться за ним по сугробам.
Когда они ввалились в прихожую Визжащей хижины, все были встрепанными, промокшими от снега, а Катя — ещё и злой, потому что зельевар не спешил ловить сбегающего коллегу, предоставляя эту честь Катерине, и лишь держался позади, пробираясь по протоптанному. А мог и просто стоять на дорожке, подбадривая ее саркастическими замечаниями, если Флитвик нырял в особо глубокий сугроб.
Пока Катя отряхивала профессора щеткой и помогала разуться, Снейп одним взмахом палочки очистил обувь и мантию и прошел в гостиную, где начал колдовать над софой — укрепил ножки, чуть удлинил и расширил сиденье, превратил пару пледов в подушку и одеяло. Катерина аккуратно уложила Флитвика спать, оставив его мантию и ботинки сохнуть на кухне, а Снейп, наблюдая за манипуляциями, внезапно пожаловался:
— Мы рядом с вами тупеем.
— Что? — Катя посчитала намек несправедливым и совершенно незаслуженным.
— Мы, волшебники, привыкли все делать магией, но, глядя на вас, забываем об этих возможностях, начинаем придумывать, как это сделать сложнее собственными силами. Я мог подвесить Флитвика и тащить его за собой, как до того подвешивал вас, может, уронил бы пару раз, ничего страшного, но в итоге все превратилось в балаган с кучей лишних телодвижений.
— Может, это хорошо? Креативность развивает, творчество опять же, мозгами
