_Nimfadora_
Всё, что нужно для калибровки
Под Шепардом мягкий диван, в руке — запотевший стакан иласы.
От каждого глотка в груди разливалось приятное тепло, кончики пальцев покалывало. Азари перед ним, вызванная на приватный танец, умело двигала бёдрами. Она села на стол и раздвинула ноги — такие соблазнительные ноги нежно-голубого цвета. Затем повернулась и, встав на столе на колени, прогнулась вперёд. Вид сзади тоже был более чем хорош, и азари, конечно, прекрасно знала это. Она провела пальцами по узкой полоске ткани между ног, будто заманчиво предлагая отодвинуть её и насладиться горячим телом полностью. Шепард всегда легко заводился при виде азарийских танцовщиц, они умело пользуются своей сексуальностью, но эта была… даже чересчур откровенна. Наверное, новенькая, молодая, горячая. Интересно, сколько ей? Пятьдесят есть-то? Каков возраст согласия у азари, раз они живут до тысячи лет?
Танцовщица прекрасно чувствовала музыку, двигалась в такт, плавно, смело. Она смотрела в глаза Шепарда, словно изучая, считывая его эмоции. На его лице было написано желание взять её прямо здесь, на столе. Смять в ладонях идеальную грудь, провести пальцами по изгибам спины и скользнуть ниже, между ягодиц, почувствовать там влагу и пульсацию. Хотя в случае с азари абсолютно любое прикосновение можно считать сексуальным контактом: простое рукопожатие — и ты уже «папочка». Причём независимо от пола.
Азари изящно соскочила со стола и, качая бёдрами, приблизилась к дивану, на котором сидел Шепард. Пританцовывая, она взяла бутылку с остатками иласы и, высунув синий язык, вылила содержимое себе на лицо. Струйки потекли по губам (и она соблазнительно облизнула их), шее, груди, собираясь в ложбинке между. Шепард затаив дыхание наблюдал за движением капель, скользящих по животу азари — по идеальному синему животу, — и она резко выдохнула, когда влага дошла до края трусиков. Новая порция иласы потекла из бутылки по телу азари, и её трусики стали уже совсем мокрыми.
Она танцевала так близко — только протянуть руку и погладить её бедро, притянуть к себе, слизать с живота терпкие капли алкоголя. Крепко схватить за ягодицы и усадить себе на колени. Эта азари явно наслаждалась своей работой и той реакцией, которую вызывала у Шепарда.
— А ты стойкий, человек, — прошептала она, не прекращая маняще улыбаться. — На днях тут один ханар стал распускать свои щупальца, едва отбилась.
Шепард ей не поверил, конечно. Ни один уважающий себя ханар не станет так вести себя, а других ханаров не бывает. Разве что в порнушке, настолько неправдоподобной, что сразу ясно — делалась она для людей. Шепард однажды посмотрел такое, чисто из любопытства: тонкие щупальца ханара проникали во все отверстия несчастной азари, порой по нескольку сразу. Девушка усиленно стонала, делая вид, что получает удовольствие, когда её сношают и одновременно запихивают в рот извивающуюся склизкую конечность. Наверное, им стоило бы заранее договориться о неком стоп-жесте, ведь о стоп-слове тут не могло быть и речи. Потом к ним присоединилась ещё одна азари, а затем и третья, и всё равно ненасытному желе не хватало отверстий, чтобы пристроить все свои похотливые тентакли. Шепард тогда мог думать только о том, чтобы в порыве страсти ни одна из девушек не пострадала от природного яда ханара — неверное, для большей безопасности следовало бы натянуть на каждое щупальце по презервативу.
Шепард усмехнулся своим мыслям о том, как же сложны порой межрасовые отношения. Взять хотя бы кварианцев, которым, чтобы заняться сексом, нужно организовать полностью стерильное помещение, да ещё и внутрь напринимать всяких иммуномодулирующих столько, чтоб булькало. И то не факт, что они потом не слягут с какой-нибудь болячкой.
Всё-таки насколько проще с азари, к тому же большинство тех, кто моложе трёхсот пятидесяти, обычно очень даже не против. А если случится так, что от тебя у азари появится милый синий малыш, она не предъявит тебе счёт. Наверное, у кроганов сложнее всего с алиментами — на тысячу-то вылупившихся детишек. С азари можно не бояться кислотных ожогов, если вдруг до крови расцарапаешь спину во время секса, с ними невозможно случайно попасть членом не в то отверстие — как проток ядовитой железы или какое-нибудь дыхальце, нет опасности слизать или проглотить какие-нибудь выделения, которые вызовут аллергию, а то и смерть.
Поэтому Шепард и выбрал Лиару. Ещё потому, конечно, что она очень милая и любознательная девочка. Да, не следует обижать её.
Как раз время, отведённое на приватный танец, закончилось — как и иласа в стакане. Наверное, приходить сюда было изначально не очень хорошей идеей, но хотелось как-то расслабиться, отвлечься, и тут на ум пришло «Логово Коры». Покинув заведение, Шепард, раззадоренный танцем развратной азари, поспешил на свою родную «Нормандию».
Когда Лиара вошла в каюту капитана, он полулежал на кровати в одних брюках. Она вопросительно взглянула на него, но он тут же поднялся навстречу, заключил азари в объятия и поцеловал. Она не стала отстраняться, только упёрлась ладонями в его оголённую грудь, и Шепард вынужден был прервать поцелуй.
— Снова был в клубе, — сообщила Лиара. — От тебя пахнет алкоголем.
— Будешь? — откликнулся Шепард, кивнув на синюю бутылку на прикроватном столике.
— Раз открыл, надо пить, — улыбнулась она.
Лиара никогда бы не призналась, что алкоголь в крови капитана делал её более раскрепощённой в постели. Кто бы знал, как это работало. Лиара потянулась к губам Шепарда, снова вдыхая резковато-сладкий запах. Она обожала гладить бархатистую кожу человека, которая даже на вид казалась такой тёплой. Он был первым — и единственным — мужчиной, с которым она имела близость. Лиара вспомнила, как он удивился этому, ведь не иметь сексуальных связей за сотню лет жизни людям кажется просто немыслимым. Она была любознательной, но эта сфера как-то до поры не входила в её интересы. Зато теперь…
Шепард расстегнул её комбинезон, высвобождая грудь, которая так удобно ложилась в ладони. Тело любой азари было идеальным по меркам людей и на вид, и особенно на ощупь: изгибы, пропорции, движения — они, казалось, были созданы для любви и секса. Проведя ладонями по кажущимся хрупкими плечам Лиары, он освободил от одежды её руки и тело до пояса. Она тут же прильнула к нему, словно жаждала прикосновения кожи к коже — слияния одной нервной системы с другой. Шепарду тоже понравилось это ощущение, но пока было рано для «объятий вечности». Пока он наслаждался её шероховатым языком у себя
