котята подросли, я нашла для одного из них безопасный дом. Но Мисс Мэннерс осталась жить у нас. Она была буквально приклеена ко мне. Именно так, наверное, выглядит запечатлевание.
Я хотела, чтобы Мисс Мэннерс была домашней кошкой, но она так суетилась, когда я выходила на улицу, и так жалобно мяукала мне вслед с подоконника, что я уступила. Мы живем в малонаселенной местности, за домом у нас есть пруд и гектары полей, лесов и кустарников. Мисс Мэннерс никогда не уходила далеко, и домой мы всегда возвращались вместе.
Однажды мы с другом купались в пруду. Мисс Мэннерс, которой тогда было около полугода, сидела на берегу. Она мяукала и мяукала и все ближе подходила к пруду, пока ее передние лапы не оказались в воде. Но кошка забиралась все дальше, не переставая плакать, и в конце концов начала грести в мою сторону. Я поймала ее и отнесла на берег.
Примерно через месяц Мисс Мэннерс рискнула отправиться в лесистую часть болота в девяноста метрах от дома. Она вернулась с мертвой лаской – коричневым горностаем, у которого было два аккуратных прокола на шее. Друг-натуралист посмотрел на него и попросил сохранить для своей коллекции. Он сказал, что почти не встречал в нашем районе следов маленьких ласок. И добавил, что это, должно быть, была старая или раненая ласка, раз даже такая молодая и неопытная охотница, как Мисс Мэннерс, смогла ее поймать.
Лето шло своим чередом, и однажды я нашла у себя на крыльце мертвую, но абсолютно неповрежденную рыбу-бычка. Это выглядело так, будто глупая рыба случайно выпрыгнула из пруда, а Мисс Мэннерс нашла ее и принесла мне. Но на следующий день на ступеньках появилась еще одна рыба-бычок.
«Что за странное явление», – думала я, сидя с книгой в шезлонге. И тут увидела, как Мисс Мэннерс заходит в пруд по самое брюхо, несколько минут стоит неподвижно, а затем – всплеск! – протыкает когтями маленькую рыбку, вытаскивает ее на берег и относит на крыльцо.
Следующий триумф Мисс Мэннерс состоялся в разгар зимы. И снова я была с ней на улице, на этот раз – счищая снег с машины. Кошка решительно двинулась через болото, скрылась в лесу и через некоторое время появилась снова с очередной лаской в зубах, на этот раз – белой.
Самое удивительное, что на этом все и закончилось. Словно доказав свое мастерство в качестве охотника и рыболова, Мисс Мэннерс прожила следующие восемнадцать лет в тепле и уюте – как и положено приличной кошке.
Энн Э. Витале
Под защитой Нормандии
Моя сила – как сила десяти, потому что мое сердце чисто.
ЛОРД АЛЬФРЕД ТЕННИСОН
Я принесла эту кошку домой, когда ей было шесть недель, а мне – двадцать один год. Я училась в колледже. Однажды, увидев объявление в местной газете, я позвонила по указанному номеру и попросила оставить мне одного из новорожденных котят. Мне нужен был кот. Я уже подобрала для него имя – Норман.
В назначенный день я приехала за Норманом. Дверь открылась, и в комнату вошла мама-кошка. За ней, буйно резвясь, вкатился тот, кому, согласно моим планам, предстояло стать Норманом. Процессию замыкал еще один котенок – маленькая девочка с дрожащими кривыми лапами и редкой тусклой шерстью. Хозяева небрежно обозвали ее «коротышкой» и больше вниманием не удостаивали. Однако это не мешало ей счастливо держать хвост торчком.
Я приехала сюда за мальчиком, но «коротышка» намного больше нуждалась в моей любви. Наши глаза встретились, и я сразу почувствовала связь. Это была судьба. Я назвала «коротышку» Нормандией.
Эта кошка была такой крошечной, что обычный лоток оказался для нее слишком большим. Тогда я устроила первый кошачий туалет в крышке от обувной коробки. Я кормила ее смесью из детского питания, рисовых хлопьев и молочных консервов, пока она не стала достаточно большой, чтобы перейти на корм для котят. По мере того, как «коротышка» набирала вес, ее мех становился все более мягким и густым, а лапы – крепкими. Она спала рядом со мной на подушке, свернувшись калачиком между моим плечом и шеей. Будила меня, атакуя мои ресницы своими маленькими лапками, и обожала забираться вверх по моей ноге, как по дереву.
Мы с Нормандией взрослели вместе. Она была рядом во время всех главных перемен в моей жизни. Служила утешением, когда скончался мой отец, и помогла мне выбрать мужа. Когда я встретила, наконец, подходящего человека, то предупредила его, что для начала он должен понравиться моей кошке. Нормандия прекрасно разбиралась в людях и тоже влюбилась в него.
Примерно через год после свадьбы мы с мужем купили дом в сельской местности. Теперь у Нормандии был двор, на котором можно играть. Ей нравилось составлять мне компанию, пока я работала в саду. Она каталась в грязи, общалась с птицами и дремала на солнышке.
На нашей улице жили несколько вполне дружелюбных собак. Они свободно бродили по окрестностям. Нормандия не убегала от них, а они, в свою очередь, не преследовали ее.
Однажды днем я выдергивала сорняки с клумбы перед домом, а Нормандия сидела рядом. Вдруг на дорожке показался один из знакомых псов, и в этот момент Нормандия сделала нечто странное: поднялась и встала между мной и собакой. Пес удивился и стал пятиться. Нормандия двинулась за ним.
Не совсем понимая, что делать с агрессивной кошкой, пес отступал все дальше. Я решила не провоцировать ситуацию, собрала садовые инструменты и перешла поближе к дому. Нормандия последовала за мной, время от времени оглядываясь через плечо, чтобы свирепо посмотреть на пса.
В следующий раз, когда я работала во дворе, а пес пришел в гости, кошка набросилась на него, как разъяренный лев. Пес был шокирован, но уходить не торопился, и тогда она, шипя и плюясь, влетела ему в морду.
Вскоре все соседи заговорили о сумасшедшей сиамской кошке, которая гоняется за собаками. Я не знала, что и думать. Самое интересное, что Нормандия становилась агрессивной лишь тогда, когда мы с ней оказывались на улице вместе.
Через пару недель выяснилось, что я беременна. Получается, что кошка каким‐то образом узнала об этом намного раньше нас и бросалась защищать меня при каждом удобном случае.
Впоследствии она точно так же заботилась о двух моих дочерях. Мяукала, чтобы уведомить меня, что они проснулись, сидела рядом, если они болели. В любых обстоятельствах она всегда была рядом и не спускала с них глаз.
Могла
