в боксерских шортах, но его ноги, по крайней мере, засунуты в ботинки.
Мы оба такие потные и грязные, что трудно удержаться на его шее.
И я только что поняла, что он перелезает через перила.
— ТЫ С УМА СОШЕЛ? — кричу я.
Мы находимся на высоте двадцати восьми гребаных этажей. Так высоко, что под нами едва видны улицы. Так высоко, что холодный ноябрьский ветер сильно дует на нас.
Если мы поскользнемся и упадем, мы будем падать в течение пяти или шести секунд, прежде чем ударимся о тротуар. А когда мы приземлимся, наши тела не просто сломаются, они взорвутся.
— Если мы не уйдем с этого балкона, мы умрем! — кричит Рэйлан в ответ.
Я смотрю на стеклянные двери, едва сдерживающие бушующее пламя. Даже когда я смотрю, стекло начинает трескаться и деформироваться.
— О Боже… — шепчу я.
Я прижимаюсь к шее Рэйлана, мои ноги обхватывают его талию сзади.
— Не души меня, — говорит он.
Пытаюсь немного ослабить хватку, но все еще крепко держусь.
Он перекидывает ногу через перила, хватаясь обеими руками за простыню.
Я вишу над голым, пустым пространством, держась за его спину.
Рэйлан начинает опускать нас вниз, перебирая руками по простыне.
Ткань натянута и напрягается под нашим общим весом. Я вижу, как его руки напряжены, а ладони вцепились в скользкий материал. Его пальцы оставляют следы копоти на белой простыне. Костяшки его пальцев бледные и напряженные.
Не могу смотреть. Я зажмуриваю глаза, изо всех сил прижимаясь к нему. Я чувствую, как его плечи и спина дрожат от напряжения, вызванного нашим весом.
Руки Рэйлана соскальзывают, и мы падаем на два фута, прежде чем он снова удержит свою хватку. Я сдерживаю крик, глаза по-прежнему плотно закрыты. Я слышу, как начинает рваться ткань.
— Почти все… — ворчит Рэйлан.
Я бросаю взгляд.
Мы находимся на уровне балкона под нами, но все еще висим под открытым небом. Балкон далеко. Мы не сможем дотянуться до перил.
— Я собираюсь раскачать нас. Ты должна схватиться за него, — бормочет Рэйлан, челюсть сжата от напряжения.
— Не… Я не знаю, смогу ли я, — все мои силы уходят на то, чтобы держаться за его спину. Мы оба скользкие от пота и дыма.
— Ты сможешь, — говорит Рэйлан своим глубоким, спокойным голосом. — Я знаю, ты сможешь.
Он бьет ногами, чтобы раскачать нас. Движение ужасное. Это заставляет мой желудок сжиматься. Крепко держась правой рукой за его шею, я тянусь левой. Мои пальцы беспомощно скользят по скользкому металлу перил. Я промахиваюсь.
— Я не могу достать его! — кричу я.
— Сможешь, — говорит Рэйлан. — Еще раз, хватайся крепче.
Он снова замахивается, на этот раз сильнее. Я слышу ужасный звук рвущейся простыни. Я со всей силы хватаюсь за перила и тяну нас к ним. Рэйлан тоже перекидывает руку. Перила бьют меня по ребрам, и это чертовски больно, но я обхватываю их рукой и крепко держусь. Рэйлан толкает меня через перила, и мы падаем на цемент. Мое сердце колотится в груди. Я задыхаюсь и кашляю сильнее, чем когда-либо.
В квартире темно, внутри никого нет. Либо они уже эвакуировались из здания, либо их вообще не было дома. Я колочу в стеклянную дверь, но это бессмысленно. Дверь заперта, и никто не придет ее открывать.
— Отойди, — ворчит Рэйлан.
Он пробивает стекло ботинком, затем пролезает в дыру, чтобы отпереть дверь.
Дым валит нам в лицо. Даже этажом ниже жара, дым и шум очень сильны. Это исходит из моей квартиры сверху. Я вижу, как провисает потолок.
— Поторопись, — говорит Рэйлан. — Это может обрушиться в любую секунду.
Мы бежим через квартиру, которая по планировке точно такая же, как моя квартира наверху. Мы протискиваемся через дверь в коридор, где я наконец-то слышу ровный звук пожарной сигнализации. Несколько других жильцов, спотыкаясь, идут по коридорам, пытаясь вынести не желающих уходить домашних животных или вещи, которые они не хотят рисковать потерять.
— Не пользуйся лифтом, — говорит мне Рэйлан без всякой необходимости. Я ни за что не собиралась рисковать, заманивая себя в ловушку в другом месте.
Вместо этого мы бежим к лестнице, и вскоре мои босые ноги становятся грязными от бесконечного спуска по двадцати семи пролетам бетонных ступеней.
Лестница загромождена другими жильцами. Спуск утомительно медленный. Некоторые люди с нижних этажей жалуются, думая, что все это лишь учения. Так оно и есть, пока они не видят Рэйлана и меня, черных от дыма, а Рэйлан обжег себе правую руку, пытаясь закрыть балконные двери.
Все, чем я владею, горит, над моей головой. Должна ли я была попытаться схватить что-нибудь, прежде чем мы выбежали на балкон? Глупо, я думаю о своей совершенно новой электрической зубной щетке, которой я пользовалась всего два раза. Теперь это расплавленный пластик. А может, просто пепел.
Кажется, у меня шок.
Я чувствую онемение. Моя голова — воздушный шар, парящий над моими плечами, едва привязанный.
Если бы не рука Рэйлана, обхватившая мои плечи и ведущая меня дальше, думаю, я могла бы потерять сознание.
Рэйлан ведет меня до самого гаража. Он достает ключи от машины из своего кармана. Это меня поражает. Я не знаю, как у него хватило ума взять их. Я не знаю, как он сохранил спокойствие во время всего этого.
Мне кажется, что я едва держусь на последнем клочке самоконтроля.
— Как это произошло? — прохрипела я, мое горло еще не остыло от дыма. — Как огонь распространился так быстро?
— Я думаю, что он, должно быть, налил катализатор под твою дверь, — мрачно говорит Рэйлан. — Я проснулся от этого свистящего звука, а через две секунды вся половина твоей квартиры была в огне.
Слышу все больше и больше воя сирен на улице, пожарные и полицейские машины подъезжают к зданию со всех сторон.
— Нам нужно выбираться отсюда, — говорит Рэйлан. — Мы уязвимы. Возможно, это не все, что он планировал.
Я ошеломленно киваю и забираюсь на пассажирское сиденье.
Рэйлан осматривает машину, чтобы убедиться, что внутри или под ней ничего не подложено. Затем он садится со стороны водителя и заводит двигатель.
Моя голова все еще пульсирует от дыма. Я прислоняюсь головой к окну и закрываю глаза.
12. Рэйлан
Риона спит несколько часов.
Веду машину сквозь темную ночь, увозя нас из Чикаго.
Время от времени я поглядываю на нее, уверяя себя, что она просто испачкалась от дыма, что ее бледную, нежную кожу не обожгло пламя.
Я никогда не видел, чтобы огонь распространялся так быстро.
Я вбежал в
