из этих людей, вероятно, идут домой к кому-то, может быть, чтобы приготовить пасту или посмотреть фильм. И даже если эти занятия обыденны, они мирные и счастливые.
— Ты часто видишься со своей младшей сестрой? — спросил меня Рэйлан ни с того ни с сего.
— Нессой?
— Да.
— Вообще-то, да, — говорю я ему. — Я встречаюсь с ней за обедом. Иногда я хожу посмотреть, над чем она работает в своей танцевальной студии, она хореограф.
— Данте рассказал мне, что случилось с ее мужем, с польской мафией.
Несса познакомилась с Миколашем, когда он ее похитил. В то время у нас был конфликт с польской мафией. В результате того, что я сначала приняла за стокгольмский синдром, Несса и Миколаш прониклись друг к другу чувствами. Он отпустил ее, что чуть не стоило ему контроля над своими людьми и собственной жизни. Несса вернулась к нему, и они поженились.
— Знаешь, что смешно? — говорю я Рэйлану.
— Что?
— Мне вообще-то нравится Мико.
Рэйлан смеется.
— Правда?
— Да. То есть, не пойми меня неправильно — он напряженный. Но он умный и безжалостный, и предан Нессе.
— А какая Несса? — спрашивает меня Рэйлан.
— Все, кто ее встречает, любят ее. Она похожа на твою маму, я думаю. Она всегда была такой. Даже когда она была маленькой, она не могла видеть, как кто-то грустит. Она делилась с тобой всем.
Я делаю паузу, размышляя.
— Иногда она раздражала меня, потому что она тоже могла быть ребенком. Слишком пассивной, слишком нежной, слишком желающей угодить моим родителям. Может быть, я ревновала. Она такая симпатичная, и я знаю, что меня…
— Что? — говорит Рэйлан.
— Очень много, — говорю я.
Рэйлан смеется.
— Но в любом случае, она выросла, переехала из дома моих родителей, вышла замуж. Она всегда была творческой личностью, и она создавала эти балеты, просто дикие и великолепные. Я ни черта не смыслю в танцах, но они действительно прекрасны. И я уважаю это. Не знаю, может быть, мы обе стали старше. Но теперь нам, кажется, есть о чем поговорить.
— Я тоже так чувствую, — говорит Рэйлан. — С моими братьями и сестрами.
— Правда?
— Да. Вы становитесь старше, и когда вы собираетесь вместе, вместо того, чтобы говорить о людях, которых вы знаете, и о том, чем вы занимались раньше, вы можете просто поговорить о жизни, о книгах, фильмах, о мире, и ты вырос, и они выросли, и все мелкие пустяки, из-за которых вы ссорились в детстве, больше не имеют значения.
— Точно, — говорю я.
Мы сидим на балконе уже долгое время. Я накинула на плечи одеяло, чтобы не замерзнуть, а Рэйлан просто надел свою обычную рубашку на пуговицах.
— Тебе не холодно? — спрашиваю я его.
— Нет, — отвечает он. Потом, через минуту, он усмехается и признается: — Вообще-то да, я чертовски замерз.
Мы возвращаемся в тепло квартиры, закрывая за собой раздвижную стеклянную дверь.
Мы с Рэйланом задерживаемся в гостиной, между нами возникает странное напряжение.
— Наверное, я пойду спать, — говорю я.
— Спокойной ночи, — Рэйлан кивает.
Я иду в свою комнату, чищу зубы и забираюсь под одеяло.
Но проходит много времени, прежде чем я действительно засыпаю. Я лежу там беспокойная и растерянная, задаваясь вопросом, почему я чувствовала себя такой расслабленной на балконе, но такой беспокойной сейчас.
Я проснулась от того, что кто-то рывком поднял меня с постели.
В воздухе черный дым, настолько густой, что я задыхаюсь и кашляю, а из глаз текут слезы. Я не могу сделать вдох.
— Ложись! — кричит Рэйлан, прижимая меня к ковру.
Здесь немного легче дышать, но не намного.
Рэйлан обвязывает одну из своих футболок вокруг моего лица, делая импровизированную бандану. Я слышу резкие трещащие и хлопающие звуки, и так жарко, что пот струится по моей коже.
— Что происходит! — прохрипела я. Горло саднит, даже если на лицо надета футболка.
Я ничего не вижу. Дым и жара усиливаются с каждой секундой.
— Нам нужно выбираться отсюда, — говорит Рэйлан. Он сдергивает одеяло с моей кровати, и простынь тоже.
Он накидывает одеяло на нас обоих и тянет меня за собой.
Когда мы выходим из моей спальни, нас встречает сплошная стена огня. Входная дверь, прихожая и кухня охвачены пламенем. Огонь бушует от пола до потолка, распространяясь на гостиную.
Жара неописуемая. Я не могу даже смотреть на это, иначе мне выжжет глаза. Мое тело кричит мне, чтобы я бежала, но бежать некуда.
— Мы в ловушке! — задыхаюсь я.
Мрачно, настойчиво, Рэйлан тянет меня к балкону.
— Держись, — говорит он, отпирая раздвижную стеклянную дверь.
Я не знаю, к чему он пытается меня подготовить, но когда он открывает дверь и выталкивает меня наружу, в квартиру врывается прохладный ночной воздух. Приток кислорода дает огню новое дыхание. Пламя с ревом проносится по потолку и по всей комнате, мгновенно поджигая остальную часть моей квартиры. Огонь вырывается наружу, обрушиваясь на нас, как волна.
Одеяло, которое Рэйлан набросил нам на головы, загорается. Рэйлан сбрасывает его, и я наблюдаю, как оно падает с высоты двадцати восьми этажей на улицу внизу, пылая, как факел.
Используя простыню для защиты руки, Рэйлан снова закрывает стеклянную дверь, но я вижу, что от жара у него на руке полыхают волосы. Стекло и металл уже горячие на ощупь, как каминная решетка. Дверь долго не продержится. И мы в ловушке здесь, наверху, на этом крошечном балконе, без пожарной лестницы.
Я стараюсь не паниковать. Я все еще хриплю и кашляю, и Рэйлан тоже. Все его лицо потемнело от дыма, по коже стекают дорожки пота.
Мы сгорим до смерти. Мы в ловушке. Огонь в любую секунду ворвется через стекло. Ни одна пожарная машина не может подъехать сюда. Я не понимаю, как огонь так быстро распространился по квартире. Я не понимаю, что происходит.
Слышу далекие сирены, но не саму пожарную тревогу. Рев и треск пламени слишком громкие. Я никогда не знала, насколько громким может быть огонь.
Рэйлан обвязывает мою простыню вокруг перил балкона. Я не понимаю, зачем.
— Залезай ко мне на спину! — кричит он мне. Его голос хриплый и задыхающийся от дыма. Его глаза налились кровью, но радужки все еще сверкают ярко-голубым светом на его измазанном сажей лице. Это единственная его часть, которая все еще выглядит знакомой. И все же я не понимаю его плана.
— Что? — задыхаюсь я.
— ЗАЛЕЗАЙ КО МНЕ НА СПИНУ!
Он хватает меня за руку и обвивает мои руки вокруг своей шеи. На мне только шелковый вверх и шорты, ноги босые. Он без рубашки
