Глава 1
— Она должна убраться из нашего дома, и немедленно!
— Но ты не можешь вот так запросто взять и выгнать ее, Джесси-Энн. Она имеет право оставаться здесь до похорон, и потом наверняка она будет упомянута в завещании. Что вполне естественно.
— «Вполне естественно»! И это говоришь ты?!
— Да, вполне естественно, ведь последние годы она была отцу настоящей женой.
— Она была тварью, все эти годы лишавшей нас того, что принадлежит нам по праву рождения!
— Т…ты, ты в…выражаешься, как пишут в дешевых журналах, Джесси-Энн.
Миссис Джесси-Энн Картрайт, в прошлом Джесси-Энн Сопвит, круто обернулась к своему девятнадцатилетнему брату:
— Не смей говорить со мной в таком тоне, Джон! Я никому не позволю говорить со мной так!
Пока юноша силился произнести что-то в ответ, его старший брат тяжело опустился в кресло и сжал руками виски.
— Господи, поскорее бы это все кончилось! И умоляю, Джесси-Энн, перестань беситься и вопить, как уличная торговка.
Услышав это, юная миссис Картрайт так надулась в своем черном траурном платье, что шелк заскрипел. От возмущения она лишилась дара речи. Джон, всегда старавшийся сглаживать любые конфликты, подошел к ней:
— Л…Люк не хотел тебя обидеть. П…просто у…у всех нас н…н…нервы на пределе. А з…знаешь, Джесси-Энн, т…ты ведь прежде тоже любила Трот…Троттер — т…так же, как и мы. Ч…ч…что же теперь ты так на нее обозлилась?
— Не будь идиотом! — яростно отмахнулась от брата Джесси-Энн. — Ты прекрасно знаешь, что если бы не она, то мы все вернулись бы домой еще четыре года назад, когда умерла мама.
— Не надо передергивать, Джесси-Энн. — Люк, вставая с кресла, жестом остановил сестру. — У всех нас была возможность вернуться домой.
— Да, если бы мы согласились с ее положением в доме. Она была служанкой, нянькой, а потом, став любовницей отца, возомнила себя хозяйкой.
— Да, она была его любовницей, и она действительно была хозяйкой в его доме. И, по-моему, великолепно справлялась с этой ролью. Ты, похоже, забыла, Джесси-Энн, что после той аварии в шахте, потеряв ноги, отец стал совершенно другим человеком. Чем дальше, тем с ним было все труднее, и если бы не Троттер, одному Богу известно, что бы с ним сталось.
Молодые люди ответили на гневный взгляд сестры взглядом столь же прямым, однако, лишенным враждебности, потом Джон, как бы продолжая слова брата, негромко добавил:
— Ей… Т…Троттер… нелегко пришлось, очень нелегко. С…ситуация у нее была сложная, и…и…и потом, в…в…вспомни, Джесси-Энн, она так и не в…вышла за него замуж, а в…ведь могла. Он рассказывал нам с Люком… п…п…помнишь, Люк?.. Как… как он упрашивал ее. П…по-моему, это говорит только в ее пользу.
— А, по-моему, она задурила голову вам обоим — так же, как и отцу. Но со мной-то у нее этот номер не прошел и с Мэтью тоже.
— Н…н…на твоем месте я не был бы столь категоричен.
Джесси-Энн вздернула свой пухлый подбородок и демонстративно повернулась к Люку:
— А я уверена! Мэтью уехал в Америку при первой же возможности именно потому, что не мог больше выносить подобную обстановку.
— Да, он не мог больше оставаться здесь, но только не потому, что ты думаешь.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, отчасти то, что он уже был по горло сыт тем, как шли дела в Скарборо, маминым постоянным нытьем, а потом, после ее смерти, бабушкиным деспотизмом.
— Да как ты смеешь, Люк!..
— Да, смею, Джесси-Энн, потому что это правда. И когда Мэтью получил приглашение от дяди Альваро приехать к нему в Америку, чтобы попытать счастья, он обеими руками ухватился за эту возможность. А уж после смерти деда, когда он получил весьма солидное наследство, ты думаешь, что-нибудь могло бы остановить его?
Платье Джесси-Энн снова заскрипело. Вечерело. Джон, подойдя к жарко горящему камину, пламя которого освещало комнату в этот сумрачный январский день, наклонился и протянул к огню озябшие руки.
— В… вот чего я никогда не мог понять в отношении М…Мэтью, так это не то, что д…дедушка оставил ему все эти деньги, а того, что он н…не предложил помощи отцу. Ведь можно было бы снова от…открыть шахту, наладить там все…
— Мертвому припарки.
Джон, подняв голову, взглянул на брата:
— Ты…ты так считаешь?
— Да, конечно. Во всяком случае, я думаю, что Мэтью все-таки предлагал отцу помощь, но тот не принял ее.
— Брат рассказывал тебе?
— Нет. Ты же знаешь Мэтью: он говорит и делает только то, что сам считает нужным. Нет. Я слышал кое-что от отца.
— Мне кажется, Мэтью мог бы постараться приехать на похороны.
— О чем ты говоришь, Джесси-Энн? — В голосе Люка прозвучало раздражение. — Вероятно, он еще и не знает, что отец умер.
— Он уже давно знал, что дело идет к концу. Я сама сообщила ему. И еще написала, что ему следовало бы приехать. — Джесси-Энн подтвердила свои слова двумя энергичными кивками головы, адресованными каждому из братьев.
— О! — одновременно вырвалось у обоих.
— Да. — Она снова закивала, отчего ее светлые локоны, ниспадавшие из-под черного кружевного чепца, запрыгали вверх-вниз, как проволочные. — Он является наследником и должен находиться в родном доме. Так я ему и написала.
— Да, полагаю, отчасти ты и права. — Люк ссутулился. — Но что здесь может представлять для него интерес, если он не собирается снова открывать шахту? Она столько лет стоит затопленной, что, по-моему, одна мысль обо всех этих неимоверных трудах способна удержать в Америке кого угодно. Во всяком случае, меня удержала бы.
— А как же поместье?
Люк, глядя на сестру, покачал головой:
— Поместье! В конце концов, что оно из себя представляет? Ферма с полдюжины домов, несколько хижин да семьсот акров земли — это все, что от него осталось. Ни охоты, ни рыбалки. Я думаю, Мэтью мудро поступает, предпочитая оставаться в Америке.
— Но что же станет со всем этим? Скажи, если знаешь.
— Да, я скажу, Джесси-Энн. — Люк отвесил сестре низкий поклон. — Я скажу тебе после того, как будет оглашено завещание. Но только, уверен, это вряд ли понадобится: ведь ты сама уже будешь все знать.
— О! — Джесси-Энн, невысокая и полноватая, так и подскочила в своем кресле; ее глаза буравили молодого офицера, второго из трех ее братьев, к которому она испытывала все нарастающую неприязнь.
Ответив ей таким же взглядом и, испытывая те же чувства, Люк произнес:
