что же, не вызовут?
– Может и вызовут, но ничего увлекательного в этом не будет. Я имею в виду, – пояснила медсестра, – что мне-то скрывать и бояться нечего, а вот вам…
– Нам пора, Кирилл, – поднялась Нина Анатольевна, – желаю всем удачи.
– И вам того же, дражайшая, – театральным жестом распахнул передней дверь Крылов.
– Одну минуту, – раздался голос Ливия Сергеевича Смирнова. Что-то в его тоне заставило присутствующих сразу же переключить внимание на него.
– Одну минуту, – повторил Смирнов, – Лично я, не знаю, как остальные, намерен рассказать следователю правду и считаю нужным предупредить вас об этом.
– Какую правду? – спросил Котеев.
– Бросьте, – поморщился Смирнов, – правду о том, что нас шантажировали и шантажируют, о том, почему мы пришли сюда.
– Лично меня никто не шантажирует, – заметила Дергень.
– И меня, – сказала Бернингсен.
– Те, о ком я говорю, сами всё знают, – сказал Смирнов.
– Не будьте дураком, – попыталась образумить его Башевич, – вы же подставляете всех нас.
– Что за отпетый цинизм! – сорвался на крик Смирнов. – Погибло два человека, а вы всё цепляетесь за свою паршивую репутацию.
– У меня репутация не паршивая, – тоже повысила голос Башевич. – Если вам всё равно, болтайте, но говорите только про себя.
– Что значит только про себя? – вмешался Котеев, – Расколется один, возьмутся за всех.
– Я думаю, Ливий Сергеевич прав, – высказалась Белова, – положение слишком серьёзно, мы не можем продолжать лгать.
– Да кому нужна ваша правда?! – крикнул Котеев.
Зубриков удивлённо слушал эту перепалку.
«До чего странные люди, – подумал он, – ведут себя так, будто они тут одни».
В дискуссию вмешалась Митченко, она как будто прочла мысли Зубрикова.
– Вы напрасно игнорируете нас, – сказала она. – Если вы не сознаетесь, я расскажу следователю обо всём услышанном.
– Длинный язык не доводит до добра, – как бы невзначай заметила Митченко.
– Вы мне угрожаете? – нахмурилась и.о. главврача.
– Нет, просто комментарий вслух.
– Так держите его при себе, – резко сказала Башевич.
– А может быть, они не так уж не правы, дорогая? – робко заметил Кирилл Львович.
– И ты туда же, – сердито посмотрела на мужа Башевич.
Конец пререканиям неожиданно положил Воронцов.
– Не знаю, как вы, – спокойно проговорил он, обращаясь к тем, кто сидел в очереди в вечер смерти Поиловой, – а я для себя уже всё решил. Я ещё раньше всё честно рассказал Ялович, и буду делать это и впредь. А как поступите вы, это уже не моё дело.
– Я всегда была уверена, что вы осёл, – презрительно взглянула на него Башевич, и не дожидаясь реакции, шагнула к лифту. – Пойдём, Кирилл.
Муж послушно потянулся за ней. Все молча смотрели им вслед, пока не раздался шум лифта. Первой встала Митченко, за ней пошли к выходу остальные. Последними выходили Зубриков, Дергень и Бернингсен. Пётр Петрович остановился около приоткрытой двери в кабинет, где лежало тело Разумовской, и с интересом стал наблюдать за работой следственной группы. Однако через несколько минут его вежливо попросили не мешать, и троица спустилась вниз на лифте.
– Ну что ты об этом думаешь, Пётр? – поинтересовалась у приятеля Дергень.
– Думаю, нас ждут интересные события.
– Например? – спросила Дергень.
– Не удивлюсь, если убьют кого-нибудь ещё, – ответил Зубриков, поправляя шапку и поплотнее заматывая шарф.
– Значит, ты думаешь, всё только начинается? – медленно проговорила Дергень.
– Поживём – увидим, чего гадать, – и Пётр Петрович толкнул дверь, ведущую на морозный февральский воздух.
Глава 22
– Итак, что мы имеем? – прокурор района Олег Васильевич Седельцев неспеша прохаживался по кабинету.
– Второй труп, Олег, – невыразительным тоном ответила мужу Лидия Валерьевна.
Она сидела у стола, слегка откинувшись на стуле. На Седельцевой был тёплый вязаный свитер и джинсы, которые ей очень шли. Лидия Валерьевна неторопливо потягивала кофе с коньяком и с лёгкой иронией наблюдала за нервничавшим мужем. Услышав ответ жены, Седельцев остановился и недовольно сказал:
– Открыла Америку. Без тебя мы не знали.
– Что скажете вы, Тамара Викторовна? – обратился он к третьему участнику совещания.
Ялович сидела и хмуро перебирала бумаги. Она не выспалась и то и дело тёрла покрасневшие глаза. Выглядела она по сравнению с элегантной Седельцевой явно невыигрышно. Когда прокурор обратился к ней, она медленно надела очки, как бы нехотя оторвалась от перебирания бумаг и, сделав глоток кофе, заговорила:
– Утром у меня был Смирнов, он рассказал, что его продолжают шантажировать. Сказал, что неизвестный позвонил, назначил встречу вечером в поликлинике и велел иметь с собой деньги.
– Сколько? – поинтересовалась Седельцева.
– Он сказал – 500 долларов.
– И он их принёс?
– По его словам, захватил половину.
– Ну а остальные? – спросил Седельцев.
– Пока отмалчиваются, Олег Васильевич.
– Все?
– Нет, Воронцов мне рассказал ещё раньше, после смерти Поиловой. Да вы в курсе.
– В курсе, – кивнул Седельцев, – А кроме Воронцова, эта, например, Башевич?
– Не говорите мне о ней, упрямая наглая стерва.
– Всё отрицает? – сочувственно спросила Седельцева.
– Да, и муж ей подпевает.
– А мы можем уличить её во лжи?
– Напрямую нет, но я уверена, что её и мужа шантажируют, а то и обоих вместе.
– Одно дело быть уверенным, другое дело доказать, – заметил прокурор.
– Какое глубокомысленное замечание, дорогой, – обронила Лидия Валерьевна.
– Не ёрничай, – сердито сказал муж. – Тамара Викторовна, что скажете об убийстве Разумовской, каковы могли быть мотивы?
– Пока мы ещё мало знаем, Олег Васильевич, – вздохнула Ялович. – Что мы вообще о ней знаем? Обычная медсестра, врагов, как говорят коллеги, не было.
– Какие коллеги? – вкрадчиво поинтересовалась Седельцева.
– Митченко, лор Крылов.
– То есть подозреваемые, – подвела итог Лидия Валерьевна и добавила:
– Мне совершенно ясно, что все, кто пришёл вчера вечером на четвертый этаж, должны быть под подозрением.
– Я с вами согласна, но у Митченко, например, алиби.
– Вы его проверили, Тамара?
– Пока ещё нет.
– Поздравляю, вы так же доверчивы, как и Олег.
– Но Митченко бы не стала врать, если бы не могла подтвердить свои слова.
– Послушайте, Тамара, – отставила пустую чашку Седельцева, – Бросьте вы заниматься пустыми домыслами и гаданием на кофейной гуще. Не следовательское это дело, честное слово, удивляете вы меня.
Ялович, которой уже порядком надоели нравоучения супруги шефа, раздражённо ответила:
– А почему вам самой не пойти работать следователем, Лидия?
– Муж – прокурор, жена – следователь, – перебор, – в рифму отшутилась Лидия Валерьевна.
– Ладно, хватит вам цапаться, – вклинился в дамскую перепалку прокурор. – Ближе к телу, как говорится. Итак, Тамара Викторовна, есть ли у вас версии, почему могли убить Разумовскую?
– Например, она изменяла мужу. А если серьёзно, то версий нет, одни догадки. Рано ещё для версий.
– Хорошо, – терпеливо продолжил Седельцев, – какие у вас догадки?
– Ну, скажем, она кое-что знала о смерти Поиловой, начала
