шантажировать убийцу и тот её ликвидировал.
– Значит, вы уверены, что Поилову убили? – вопрос исходил от Седельцевой.
– Это бы послужило базой для моей догадки относительно причин смерти Разумовской.
– Вот именно, Тамара, – строго проговорила Лидия Валерьевна. – Вы подгоняете факты под недостроенные версии и пытаетесь объяснить эти же факты опять недостроенными и недоказанными версиями. У вас же нет никаких доказательств, что Поилову убили.
– То есть вы хотите сказать, что это суицид или несчастный случай?
– Откуда я знаю? – удивилась Седельцева, – я же не пифия.
– А говорите, однако, так, словно у вас в кармане дельфийский оракул.
– Я лишь обращаю ваше внимание, Тамара, что одни и те же факты можно интерпретировать по-разному. И зря вы на меня обижаетесь. Мы с вами делаем одно дело, и поверьте, у меня нет ни малейшего желания уязвить вас, поставить в неловкое положение, и уж тем более усомниться в вашем профессионализме.
– Конечно, – покладисто согласилась Ялович, – я всё это понимаю. Иногда, как сейчас, кипячусь не по делу, такой уж характер, простите меня.
– Это вы меня простите, Тамара, – и женщины обменялись доброжелательными улыбками. Что означало мир или по крайней мере перемирие.
Прокурор, удовлетворённый мирным завершением дискуссии, налил себе коньяку без кофе, что, разумеется, не укрылось от проницательного взгляда его супруги, которая, однако, не подала виду, и тоже присел к столу.
– Как думаете дальше вести расследование, Тамара Викторовна? – поинтересовался он.
– Продолжу пытать наших подозреваемых, найду и поговорю с друзьями, подругами Разумовской.
– Неплохо, надеюсь, это даст результат, – одобрил Седельцев. – Только мне вот непонятен один момент…
– Всего один, дорогой? – улыбнулась мужу Седельцева.
– Зачем их собрали вместе и велели принести деньги, – не обращая внимания на колкость жены, продолжал прокурор, – если никто не потребовал у них эти деньги? Да и как требовать у 7–8 человек сразу, гораздо логичнее ведь по одному. Шантаж дело индивидуальное.
– Блестящее замечание, дорогой, прямо в учебник, – два-три раза лениво хлопнула в ладоши Седельцева. – Лично мне всё понятно, – перешла она на серьёзный тон, – если не возражаешь, я тебе объясню.
– Ну если ты такая умная, – на этот раз иронию позволил себе Седельцев.
– Всё просто, – уверенно сказала Лидия Валерьевна. – Некто задумал убить Разумовскую и пригласил всех этих людей, чтобы получился довольно обширный круг подозреваемых.
– Но некоторые из них пришли сами, – заметила Ялович, – и, таким образом, автоматически попали под подозрение.
– Верно, – кивнула Седельцева, – меня, однако, интересует другой момент. Шантажировали ли всех пришедших вчера вечером в поликлинику или только тех, кто сидел тогда в очереди к Поиловой?
– Я думаю, только тех, кто сидел, – высказалась Ялович. – Воронцова, Смирнова, Башевич, Котеева, Белову и, возможно, Зубрикова.
– Я бы предпочла не думать, а знать, – сказала Седельцева. – Что касается Зубрикова, то вряд ли его шантажировали, не такой он человек.
– А какое он произвёл на тебя впечатление, Лида? – поинтересовался прокурор.
– С характером, себе на уме, хорошие способности к логическому анализу.
– И со специфическим юмором.
– Верно, – согласилась Седельцева. – Полагаю, – резюмировала она, – он может нам помочь.
– Чем и в каком качестве? – задал вопрос прокурор.
– Помочь найти преступника, Олег.
– Если он сам не преступник, – заметила Ялович. – Вы ведь подчёркивали, Лида, что надо подозревать всех.
– Да, Тамара, и я не отказываюсь от своих слов.
В дверь постучали.
– Войдите, – пригласил прокурор.
В дверь просунулась круглая голова Юлия Александровича Воронцова.
– Я пришёл к Тамаре Викторовне, – объявил он, – мне сказали, что она здесь.
– Проходите, садитесь, пожалуйста, – любезно пригласил прокурор. – Я Олег Васильевич Седельцев, прокурор района, а это моя жена, Лидия Валерьевна.
– Очень приятно, – уголками губ улыбнулась супруга прокурора.
– И мне, – мигнул Воронцов под стёклами очков.
– Слушаю вас, – доброжелательно обратился к нему Седельцев. – Может быть, кофе?
Воронцов от кофе отказался.
– Я пришёл к вам, – начал он, – потому что считаю своим долгом рассказать о причине моего вчерашнего появления в поликлинике. Вот Тамара Викторовна была там и меня видела, – и он сделал неопределённый жест рукой в сторону Ялович.
Следователь слегка поморщилась. Её уже начинало раздражать многословие Воронцова.
– Так вот, – продолжил он, – мне позвонил неизвестный и потребовал 600 долларов. Опять проклятый шантажист. А откуда у меня на всё деньги? Я их что, печатаю? Тёще дай, жене дай, внучке, так тут ещё и этот гад. На него я где напасусь?
– Из Ваших слов следует понимать, что это был мужчина? – задал вопрос прокурор.
– Разные они, разные, Олег Васильевич, вот, например, есть такой Смирнов, так он честный человек, сразу всё готов рассказать. Кстати, был он у вас?
– Был, – подтвердил прокурор.
– Вот видите, – чему-то обрадовался Воронцов, – Я был в нём уверен.
– Ну а Башевич? – озвучила раздражающую её фамилию Ялович.
– Ох уж эта Башевич, – отреагировал Воронцов, – запирается, юлит, может она и убила.
– Вы думаете? – приподняла левую бровь Седельцева.
– Ну а что, вполне могла. Да и супруг у неё под каблуком. Не понимаю, как так можно.
– А при чём здесь супруг? – удивилась Ялович.
– Да просто к слову пришёлся.
– Ну что ж, Юлий Александрович, – подытожил прокурор, – большое спасибо, вы нам очень помогли.
– Я-то да, а теперь вы мне помогите.
– А мы-то чем можем, Юлий Александрович?
– Подскажите, как избавиться от шантажиста.
– Не платить, – пожала плечами Ялович.
– Вам хорошо говорить, Тамара Викторовна, – взвился Воронцов, – вы мне уже это советовали. Вам бы книжку «Вредные советы» писать в соавторстве с Григорием Остером.
– Не нервничайте так, – предложила ему Седельцева.
– Как же не волноваться, а если дело дойдёт до моего начальника и он узнает о моих проблемах со здоровьем?
– Хотите серьёзный совет? – спросила Седельцева.
– Конечно, с удовольствием.
– Бросьте вы эту нервную работу.
– Да вы что, и вы туда же, а кто будет зарабатывать капусту?
– Ну, дело ваше, – пожала плечами Седельцева и вновь взялась за кофе.
Воронцов поднялся, но его остановила Ялович.
– Скажите, Юлий Александрович, вы были примерно за час до убийства Разумовской?
– Я, я… ну, шёл в поликлинику, – растерялся Воронцов.
– А кто-нибудь может это подтвердить?
– Ну, ну, не знаю, нет. Вы что же, меня подозреваете?
– Я спрашиваю, а вы, пожалуйста, ответьте.
– Я, я не помню, сейчас не соображу.
– Тогда подумайте и позвоните, – сказала Ялович. – Вот номер. И никуда не уезжайте. Да, и попрошу вас записать, если не сложно, ваши показания. Закон не возбраняет, только ради бога, Юлий Александрович, без лишних эмоций.
Воронцов кивнул и направился к выходу. Выглядел он растерянно.
– До свидания, – доброжелательно попрощался с ним прокурор.
Воронцов не ответил и молча покинул кабинет.
– Ну и фрукт, – заметила Ялович, – протирая очки.
– По-моему, вполне определённый психотип. – высказалась Седельцева.
– Что ты
