на печь....
…Когда Семён начал профессионально заниматься бегом, у его утра вновь появился свой, особенный запах. Он ставал в шесть утра, надевал теплый костюм, поверх костюма накидывал еще один – тонкий, ветрозащитный. Напяливал на голову теплую (двойную) шапочку, втискивался в теплые варежки: к утренней тренировке готов!
Выходил на улицу, сразу начинал бежать....
Ранее утро легкоатлета-средневика зимой пахло свежевыпавшим снегом, дымом многочисленных колыванских кочегарок, солярочным выхлопом одинокого трактора, пробивающего дорогу через выпавший за ночь снег; летом ветерок раннего утра приносил откуда-то с далеких полей запах сырых лугов, болот и аромат влажного утреннего тумана, поднявшегося от реки Чаус…
…В большом городе у утра, как правило, нет какого-то своего, особенного запаха, присущего отдаленной деревне или, например, воинской казарме. Во всяком случае, Семён Аркадьевич его не замечал.
Но после того, как педагог подал заявление об увольнении, у его утра неожиданно появился запах.
Нельзя сказать, что этот запах был приятным; скорее наоборот.
Это был запах аммиака. Большой серый кот, подобранный супругой Семёна Аркадьевича зимой, на улице, с обмороженными лапами и переломанными ребрами, ходил "на горшок", что есть – в большой коричневый лоток, наполненный кошачьим наполнителем – аккурат под утро. К тому моменту, когда на прикроватной тумбочке возле уха педагога начинал пиликать старый и надёжный телефон, в силу сложившейся многолетней привычки используемый Семёном в качестве будильника, серый британец успевал сделать все свои "дела" и поскольку животное было довольно старым, как сказал в ветеринарной поликлинике "доктор Айболит" – Илья Николаевич – лет десяти – двенадцати, сила запаха вполне соответствовала возрасту кота.
Британец жил в коттедже Семёна Аркадьевича уже около девяти месяцев, давно освоился, с удовольствием гонял по этажам дома других представителей кошачьего племени – кота Мурзика и кошку Мусю, однако Семён Аркадьевич ранее не замечал, что аммиак кошачьей мочи может так сильно влиять на утренний запах его жилища.
Очевидно, с изменением внутреннего состояния педагога изменилось и его восприятие окружающей реальность.
Например, повысилась чувствительность к резким и неприятным запахом.
И это было даже забавно…
Проблема решалась, несомненно, очень просто – с технической стороны, разумеется. Но была и морально-этическая сторона "проблемы" – чтобы дом не провонял кошачьими экскрементами, кому-то из семьи нужно было каждое утро вычищать лотки "британца".
Первой мыслью Семёна было – свалить уборку "ароматного" утреннего лотка на жену. В конце концом это именно она притащила с улицы в дом престарелого "британца". Серый "хулиган" отличался скверных характером, шипел на хозяина дома, иногда норовил зацепить большими когтями, венчающим большие серые лапы; иной раз
это ему удавалось.
Реакция у "старика" была намного лучше, чем у возрастного преподавателя физкультуры; а когти у него были очень острыми. Признавал же котяра в своем новом обиталище только одного человека – супругу Семёна Аркадьевича.
Все решила случайность, крохотная деталь.
Протирая от пыли свадебный альбом, Семён нечаянно раскрыл его на первой странице, с единственной фотографией. Он и Ирина обменивались кольцами на свадебной церемонии. Супруга была в белом платье и фате, он – в новом, намеренно купленном для свадьбы – дефицитном – классическом мужском костюме красивого тёмно-серого цвета. Костюм тот был куплен в свадебном салоне, "по талону", а сам "талон" – яркая открытка -приглашение до сих пор хранился в архиве семьи как важная реликвия из их молодости; периода, когда и семьи-то ещё не было.
Семён посмотрел на фотографию и с иронией поинтересовался у самого себя: – "Как ты думаешь, если бы ты в тот день сказал своей невесте, что через тридцать пять лет она подберёт кота, который будет очень аммиачно ходить в лоток, а ты будешь требовать от неё, чтобы она лично убирала кошачьи "дела" за своим "британцем", потому что ты брезгуешь, она пошла бы за тебя замуж?
В конце концов я всегда выполнял в доме самую грязную и самую тяжелую работу. – думал Семён Аркадьевич. – Всё время, пока в доме живут кошки и коты, убирал за ними, не обращая внимания ни на запахи, ни на содержимое… С какой стати что-то должно измениться сейчас? Только потому, что у кого-то сильно обострилось обоняние?" – Педагог хмыкнул. Для него ответ был очевиден.....
…Аммиачное утро сменил запах школьного спортзала. Энергичная и пробивная директор в прошедшем году нашла-таки денег на дорогущий ремонт зала. В спортзале поменяли пол, покрыли его лаком, побелили стены, оборудовали новые раздевали, "кандейку" и помещения для хранения инвентаря, повесили новые щиты из тонкого и ломкого китайского пластика, поменяли электропроводку и световые приборы.
Спортзал стал настоящим произведением строительного искусства.
И он, разумеется, очень нравился Семёну Аркадьевичу. Шесть лет назад, когда педагог впервые перешагнул его порог, о подобном зале он даже и не мечтал.
После ремонта прошло всего несколько месяцев и в спортивном помещении, особенно по утрам, всё ещё витал тонкий запах ремонта – лака, прежде всего.
Заниматься в таком зале детям было в удовольствие.
И не только детям....
…Семён Аркадьевич открыл раздевалки для очередного класса, прошел в свой "кабинет" – крохотную "кандейку" в которой он переодевался и хранил кое-какой инвентарь. Здесь же стоял стол, на котором он заполнял журналы, и чайник, без которого педагог уже не представлял себе работу.
В кабинетик физрука заглянул Кирилл Фурсов. Он открыл дверь, заслонил собой весь проем. Педагог посмотрел на него снизу вверх, встретился глазами.
– Вы правда уходите? – лицо центрового и капитана баскетбольной команды выражало искреннюю печаль.
– Правда! – выдохнул Семён.
– А что случилось?
Педагог кратко рассказал.
Кирилл помрачнел еще сильнее. Он хорошо знал характер своего наставника и понимал, что просто так тренер своими заявления разбрасываться не станет.
– А как мы без Вас? – разочарованию двухметрового центрового не было предела. Семён отвернулся, пожал плечами.
Кирилл растворился за дверью....
Фурсов Кирилл был его самым любимым учеником.
И пожалуй – самым выстраданным.
Кирилл был классическим типом упрямого мальчишки, на которого смело можно прицеплять бейдж с надписью "Неподдающийся".
Он вообще в школе такой – не уговариваемый и не убеждаемый – был один.
История восхождения к вершинам спортивного мастерства паренька по имени Кирилл с запоминающейся и хорошо известной каждому советскому человеку фамилией "Фурсов" началась в пятом классе.
Класс, в котором учился большой и неуклюжий мальчик по имени Кирилл обозначался литерой "Б". Сложно было сказать, чем руководствовались педагоги и директор школы, "разбрасывая" учеников после окончания начальной школы по трем классам, но то, что в этом алгоритме не было спортивной составляющей, Семён Аркадьевич убедился очень скоро.
Почти всех хулиганов, плохо ладящих со школьной дисциплиной, собрали в пятом "В". Оставшихся – более-менее нормальных обучающихся в