Книга Наследие - Владимир Георгиевич Сорокин

копать. Пока, во всяком случае. До первого скока. А скок — дело тонкое, бля. Его пугать не надо. Вот я тебе случай расскажу: один фраерок, первоходка, решил после срока био своё затереть по-сухому. Ну, имеет право, ёптеть. Мягкого спеца нашёл, набашлял. Тот слепил ему новый био. Короче, проверили они по glenn — норма. Фраерок с новым био пошёл на биржу — ищу работу. Он до зоны pni ворочал в NCNN. А тут — я, говорит, готов служить в мокрой доставке. Ну, присаживайтесь, обсудим. Слово за слово, хуем по столу — быстро место нашли. Чистый list, конечно! Фирма японская, персонал русский. Башли нехуёвые, бонусы. Работа непыльная, без мозга, суетись — и всё. И — первая доставка. Штатовский банк, рядом, в соседнем квартале, бля! Ему налили, вставили, загустили, ramka оформил как положено. Поехал на броненосце официально, а у них секьюрити не по glenn пробой делает, а по lawtonn. Штаты, ёптеть! Всего два банка в городе ихние! Короче, вошёл, ramka прислонил: аларм, ебёна мать! Проникновение! Он, мудило, нет чтобы под дурака: ни хуя, ваш косяк, я чистый, — ломанулся бежать. С жидким! Сандерболом ёбнули, потом — в аквариум. А там сухую затируху найти — два пальца обоссать. Короче, новый срок фраерку, а?

Пихнул Жека Геру.

— Всех дезертиров — к высшей мере… — не открывая глаз, Гера пробормотал.

— Маша-а-а-а-а! Прыга-а-а-ай! — хриплый крик в темноте раздался. Вскричал во сне инвалид безногий, с опухолью. Зашарил руками.

И тут же захрапел, забулькал.

В полдень комотр с комиссаром совет отряда собрали. Большое дело, выношенное: налёт на Мухен. Весь комсостав в круглой пещере собрался: комотр, комиссар, начальник контрразведки Буров, командир танковой шестёрки Зульц, командиры взводов Розенберг, Щербина, Ласточкин и Бураковский. Сперва Буров доложил:

— Товарищи, путь на Мухен свободен, китайцы вчера отошли за хребет в Сукпай, в городе только полиция и два полунёба.

— Момент ловить надо! — пальцами весёлый Розенберг щёлкнул.

— Ежели Господь нам путь приуготовил, а китайцев с пути устранил — с нами Бог, товарищи! — комиссар перекрестился.

— Зачем китайцы за хребет так рано переметнулись? — комотр задумался, бородку теребя. — Праздник же в пятницу.

— И праздник зело большой для них — День возвращения северных территорий! — с улыбкой комиссар бородищу свою огладил.

— Чтобы подготовиться! — Буров продолжает. — Там же дивизия генерала Нюя стоит. Вместе в Сукпае отпраздновать захотели. С танцами, фейерверком.

— Так просто?

— Проще не бывает, товарищ комотр!

— И впрямь — почто им одним на мухенском отшибе праздновать? Сольются воедино в китайской бесовщине своей! А мы это и попользуем с Божьей помощью!

— Правильно толкуешь, комиссар! Только полиция — тоже не младенцы. У них нос есть, у них и пальцы есть, у них пушки по крышам стоят.

— Товарищ комотр, там пушек всего три.

— А это три наших залпа. — Зульд ус свой подкрутил.

— Успеете?

— Постараемся.

— Уж ты постарайся, Зульд, а то заебём.

— Сделаем всё, товарищ комотр.

— Если делать налёт — то ночью в пятницу, товарищ комотр, — лобастый Буров советует. — В самый праздник.

— А я бы сделал на ночь пораньше, — опытный Щербина заговорил. — Завтра.

— Какие соображения?

— На праздник по уставу китайцы должны дозоры расставить. А сутки перед — они будут к празднику готовиться, провиант возить. Руки солдатские нужны.

— Разумно! — комиссар бороду свою теребил, распушая.

— Значит — завтра ночью? — комотр строптивую губу зажевал.

— Точно так! Не ошибёмся.

— Сколько времени на переход?

— Часа четыре.

— Какая погода?

— Ночью до минус семи.

— Не шибко холодно.

— Двинемся в ночь, подойдём, в распадке затаимся. На рассвете ударим.

— А перед выходом — молебен Георгию Победоносцу! И — с нами Бог, товарищи!

— С нами Бог!

В полночь в укрывище комиссар молебен провёл.

После молебна — командир слово держал:

— Налимовцы! Уёбанцы! Дети и товарищи мои! Отправляемся в бой, в новый поход! На Мухен! Давно хотели, правда?

— Пра-а-авда!!

— Давно чесалось в месте этом, а? А что такое для нас — Мухен? Зачем он нам? На кой ляд он нам сдался? Ежли покумекать умишком — ведь и другие объекты у героев УЁ имеются. Правда? Правда! Но это ежли — легкомысленно покумекать. А ежли покумекать глубоко, по-ленински, по-православному, то каждый из вас поймёт нутром своим, печёнкой, что такое Мухен. Стоял себе городок на речке Немте. Жили там русские, корейцы, украинцы. Мыли золото, копали молибден. И неплохо жили. Но пришли китайцы и захватили Мухен. И стал Мухен китайским. Был себе русский, а стал китайский! Дуойме джандань![19] А я спрошу вас: и какого хера? Почему православные мухенцы должны китайский сапог на своей шее терпеть? Почему Красный Дракон Николу Угодника попирает? Пришли, вломились, понимаешь, уселись на золото, на молибден! Хорошо это?

— Не-е-ет!!

— Справедливо это?

— Не-е-е-ет!!

— Можем мы, уёбанцы, это стерпеть?

— Не-е-ет!!

— Должны мы взять Мухен и заебать всех насмерть?

— Должны-ы-ы-ы!!

Командир одобрительно глазами вострыми своими партизан обвёл.

— А ежли должны, то — сделаем?

— Сдела-а-аем!!

Снова командир свой отряд обвёл глазами, словно каждого в себя беря.

— Выступаем, товарищи!

— Выступа-а-а-ем!!

— За справедливость!

— За справедли-и-ивость!!

— За православие!

— За правосла-а-авие!!

— За ленинизм!

— За ленини-и-изм!!

— Биться до крови!

— Би-и-иться д-о-о крови!!

— Ебать насмерть!

— Еба-а-ать насме-е-ерть!!

После пламенной речи командирской — двинулся отряд. На санях неспешно ехали-ползли, чтобы лошадей не притомить. Луна светила.

Сделали три привала. К шести утра тёмного въехали в распад между сопками. До Мухена отсюда — полторы версты.

Затаились.

Как рассвело, танковая шестёрка вперёд выдвинулась, в подлеске хвойном развернулась, встала. Танкисты стали башню к залпу готовить. Ожил белый ствол танка, к первой цели потянулся: пушка в здание ксингжень устремила дуло своё. А за стволом и все глаза партизанские потянулись, к стали холодной прилипнув.

От дула пушки белой, от снаряда синего, от Шухи-наводчика всё теперь зависит.

Замерли сердца партизанские.

Зульд в бинокль цель еврейскими глазами ест.

Открыл рот свой упрямый.

И изо рта:

— Огонь!!

Прыгун спуск нажал.

Харгааах!!!

Точно!

Разнесло пушку на ксингжень. Моняй с Панитком зарядили моментально — опытные парни. И тут же Шуха вправо ствол повёл, навёл. Цель: пушка на казарме.

— Огонь!!

Харгааах!!!

Разнесло.

Зарядили. И — ствол налево. Цель: пушка на машинном заводе.

— Огонь!!

Харгаах!!

Точно!

Сделано дело великое!

Командир довольный — маузер из кобуры:

— Вперёд, товарищи! Заебём гадов!

Но не успела рука командира в небо утреннее дуло воткнуть, как — с правой и с левой сопок — пулемёты ударили! По отряду в распадке:

— До-до-до-до-до-до!

Оторопь!

Свистят пули крупного калибра. Впиваются: в снег. В тела.

Отряд — аххххххх!

Отряд —