прекрасно. Любить. И быть любимой. – Опешивший стрингер взял крупно лицо удивленного Альберта.
– Вот это заявления! Что же скажет он? – Ал, не знакомый с опытами Алекса, не обладал ни яростью, ни какой-то особенно храбростью, но сердце подсказывало единственный правильный ответ. Он выдохнул: – Да! – И притянул к себе Лиз.
* * *
– Мой сын целует девушку в прямом эфире. Мой сын участвует в каком-то диком шоу. Мой сын говорит, что любит ее. А до этого она пламенно признается ему. Мой сын – преступник.
– Мария, любовь – не преступление. – Анна ласково коснулась плеча дочери, не веря, что такое вообще могло произойти с их Альбертом.
– Он всему Городу заявил о собственном антисоциализме! И кто эта… Лиз? Откуда она взялась?
– Тебе бы следовало больше уделять времени сыну.
– Он взрослый!
– Да, но он особенный. В некоторых вещах еще совсем ребенок.
– Это моя вина. Нас теперь выгонят из блока. Как мы будем жить?
– Я попробую найти его.
– Он наверняка уже у ДОЛОВЦов.
– Вот к ним и пойду.
– Ты сумасшедшая. Это он в тебя такой.
Анна вздохнула.
* * *
– Мать моя! Что творится!
Андреас Валис не сводил глаз с экрана, где повторяли скандальную сцену в цирке, на ходу застегивая розовую мантию. Эффектный, но несколько неуклюжий поцелуй, сопровождался комментариями, что на месте работают ДОЛОВЦы, и необходимо сохранять спокойствие. Стрингера, транслировавшего безобразие напрямую в сеть, тоже задержали. Он что-то кричал, пытаясь объяснить, что оказался в цирке случайно.
– Я всегда знал, что этот парень меня погубит, погубит. Надо бежать в департамент. Их уже наверняка допрашивают!
* * *
– Несмотря на эту нелепую развратную выходку, сегодня счастливый день для меня – Человек в серой мантии вплотную подошел к Алексу.
– Мы знакомы?
– Разумеется. Я слежу за твоими успехами!
– Опустим момент, что Вы меня с кем-то путаете… И в чем же они, по Вашему мнению, заключаются?
– Ты так славно поработал над этой девушкой. Ее просто не узнать. Довел бедняжку до безумия. – Алекс внимательно посмотрел в холодные глаза.
– Думал, никто не узнает? – Алекс молчал.
– С ее дурнем ты еще ничего не успел сделать, так? А вот твой приятель Макс тоже очень сильно изменился. Да и у меня тоже есть претензии, так сказать, законодательного плана, которые случайным образом, остались неоплаченными, – ограничитель ухмыльнулся.
– Все, что Вы говорите, не имеет никаких оснований.
– Не веришь в случай? Так я и думал. А зря. Вон та девушка, которая направляется к нам. Над ней ты тоже потрудился?
– Алекс, о чем это он?
– Лола, тебе лучше уйти.
– Ах, Лола, прошу Вас останьтесь. Мы просто не можем Вас отпустить.
– Еще как можете!
– Да что происходит здесь?
– Перед Вами, дорогая Лола, серийный антисоциал, практикующий, антинаучный лжегипностический метод воздействия на личности людей.
– Вы лжете.
– А, так Вы, Лола, не все знаете про вашего… хм… друга? Или притворяетесь? В любом случае я с удовольствием поделюсь информацией, тем более вы все, включая несчастных влюбленных, с которыми Ваш милый Алекс близко знаком, проследуете за мной в ограничительный департамент.
– Никуда мы с Вами не проследуем, господин Главный ограничитель! По крайней мере, не все!
– Алекс, я тебя с ними не оставлю.
– Лола, прошу, уходи.
– Как мило, может, позовем репортеров, и вы тоже сделаете сенсационное признание? О том, как влюбить в себя человека, к примеру.
– Я ничем подобным не занимаюсь.
– Да будет, Вам не такое под силу. Вы просто скромничаете. Ничего, мы над этим поработаем.
– Повторяю, у Вас нет оснований нас задерживать. Мы обычная пара и пришли в цирк.
– Вы необычная пара. И вообще не пара. Хорошо, раз тебе не по нраву мой дружеский тон, вернемся к официальной беседе. Итак, Ваша партнерша, к примеру, расследует изъятые из общего доступа исторического департамента, дела, случайным образом связанные с тем, кто Вы такой на самом деле. При
этом Вы, Алекс, чудом все позабыв, вспомнили ж, однако, о своих не совсем обычных и совсем незаконных способностях. Так что, оснований у меня достаточно.
Глава 18. Персонажи. Лиз
Как давно я знакома с Алексом? Не помню. У меня проблемы с восприятием времени. Именно поэтому меня уволили из отдела аэронавтики. Я, знаете ли, всегда мечтала о небе, но духу не хватило попробовать получить разрешение на бортовую работу. Ну Вы, наверное, в курсе – красивые девушки деловито расхаживают между кресел, спрашивая, не дует ли вам, все ли в порядке? Но самое главное, после приземления выходят целой ватагой – точно кадр из старого синема. А что я? Я бы даже напиток не решилась предложить. А если и заставила бы сделать себя это, то непременно бы расплескала кофе несчастному пассажиру на коленки. Представьте только! «Ой, простите, господин министр, я такая неловкая. Сейчас все подотру…». Какой позор. Умора! Даже звучит пошловато. Конечно, есть бюджетные линии для работяг, таких как Андреас Валис. Ой, если бы я его увидела в кресле, пролила бы что-нибудь специально на его толстое брюхо. Извините, я в последнее время стала несколько груба. Раньше? Нет, раньше со мной такого не бывало. В последнее время я помогала одной женщине-кутюрье с закройками. Я неплохо рисую и люблю выдумывать наряды. Вам бы подошел, знаете, такой закрытый фасон. Нет, только не серый. Темно-синий. Он бы оттенял цвет Ваших глаз. Не мое дело? Ну и ладно. О чем это я. Ах, да. Вас интересует Алекс. Очень приятный мужчина. Разумеется, как только он посмотрел на меня, я сразу отвела взгляд. Альберт тогда задержался в лектории, а на улице лил дождь. Я сидела у Mady за нашим любимым столиком. Он проигнорировал мое смущение, замаскированное под равнодушие, шумно распрощался с каким-то бородатым типом, похожим на музыканта, и нагло подсел ко мне.
* * *
– Есть дельные советы?
– Простите?
– Вы наверняка уже вызубрили эту чушь. Я тоже хочу знать, как… – Алекс развернул к себе книжку, которую Лиз за минуту до того закрыла на последней странице, – Как привыкнуть за десять дней? – Алекс присвистнул, – по мне, и жизни не хватит.
– Так вот и напишите.
– Что?
– Свое руководство для привыкающих. – Алекс рассмеялся.
– Боюсь, его сожгут еще до выхода в свет.
– Тогда не насмехайтесь. Надо же что-то читать.
– Много разных удивительных книг.
– Так. Отсядьте от меня немедленно. Я не желаю слушать проповеди антисоциала.
– Да не дрожите вы так. Я не антисоциал. Просто писатель. Это, конечно, почти одно и то же. Я не хотел навязываться. Но
