полета.
— Да. Что-то больно тревожно мне сегодня! — не оборачиваясь, пожаловался секретный сотрудник.
— И у меня весь день на душе скребут кошки…
— Не к добру это, братец, не к добру. (Яра невольно повторил последнее слово несколько раз, а именно такой "болячкой", как мы знаем, страдал как раз владелец квартиры. Дурной пример заразителен!) Полагаю, тебе следует немедленно связаться с контактным лицом из местного управления и попросить организовать охрану Мыльникова либо же усилить ее, если таковая уже имеется.
— Эй, дружище, ты, случайно, ничего не перепутал? — разочарованно сорвалось с уст бывшего красного диверсанта.
— Нет.
— Откуда тебе известно…
— Все от того же двугорбого источника.
— Верблюда? — быстро догадался Альметьев.
— Выполняйте! — не стал разжевывать смысл своих не шибко завуалированных фраз Плечов.
— Уже?
— Ну, не прямо сейчас… Я останусь, а ты проведешь Паню домой, убедишься, что ее соседка жива-здорова, и займешься исполнением моей просьбы, ясно?
— Так точно! Выходит, ты тоже…
— О чем вы, Николай Петрович?
— Извините. Сбился с курса…
— Выполняйте! — строго повторил Яра.
— Есть!
Прошло еще пять минут, и вдоволь наговорившаяся Прасковья, как и предполагал наш главный герой, стала собираться домой. Ответная реакция радушного хозяина оказалась тоже вполне прогнозируемой.
— Прошу вас, мои дорогие, уважьте старика! — Он вдруг поклонился и галантно поцеловал опрометчиво протянутую гостьей руку (граф все-таки или, может быть, князь? — шут его знает!), после чего та побагровела до такой степени, что стала похожа на Красно Солнышко. — Места у меня, как видите, валом — на всех хватит.
Но Пашуто неожиданно заупрямилась:
— Ребята пусть остаются, а мне надо идти… Соседка почему-то не вернулась вовремя с работы. Может, что-то стряслось? Как я буду себя чувствовать в таком случае, а? Да и муж в любой момент может заскочить; целый месяц не виделись!
— Что ж. — Дмитрий Юрьевич проводил "сударыню" до дверей, где передал ее под "расписку" дожидавшемуся своего часа Альметьеву. — Оставайтесь здоровенькими…
— Спа-си-бо! — по слогам благодарно отозвалась Прасковья.
— Извините, коли что не так, — поклонился профессор. — Рад буду видеть вас в любое время дня и ночи.
— Взаимно.
— Ярослав Иванович, дорогой, ради Бога, хоть вы останьтесь! — Мыльников повернулся к "загоравшему" на прежнем месте секретному сотруднику, о тайной миссии которого он, естественно, пока еще ничего не знал, и с мольбой уставился в его ярко-синие глаза.
— Уже!
— Что "уже"?
— Остался.
— Ну, слава Богу! Слава Богу! А то я с ума сходить начал. Даже поговорить не с кем…
И в этот момент Плечов, не сказав ни слова, хлопнул себя по лбу, сорвался с дивана и бросился в раскрытую пока еще дверь следом за своими спутниками.
"Черт, как я мог забыть?!"
Настичь их получилось лишь на улице.
— Я тебе главного не сказал, — тяжело дыша, громко сообщил Яра, даже не пытаясь утаить от дамы смысл своих ценных указаний (все равно она ни о чем не догадается!). — Как ты, должно быть, слыхал, Дмитрий Юрьевич просится в Москву.
— Помню: было такое дело…
— Прозондируй почву, может, есть возможность взять его с собой?
— Слушаюсь, ваше высокоблагородие! — руководствуясь старыми, еще дореволюционными требованиями уставов, лихо отрапортовал Альметьев.
— Все… Утром встретимся.
— Где?
— Здесь. Приходи вместе с Паней к завтраку. Часов так на десять утра. Раньше не надо. Выспаться хочу!
ГЛАВА 9
— Куда вы бегали? — нахмурил густые брови Дмитрий Юрьевич, когда спустя несколько мгновений Ярослав все же вернулся в его апартаменты.
— Забыл поручить коллеге уладить одно важное дело, — как всегда предельно кратко, с располагающей улыбочкой на лице отчитался секретный сотрудник. — А завтра будет уже поздно.
— Какое-такое дело, если не секрет, конечно?
— Секрет. Военная, как говорится, тайна.
— Не томите душу… Лично меня это каким-то образом касается?
— Так точно. Но я хочу, чтобы результат действий моего товарища стал для вас сюрпризом. Притом — приятным.
— Спасибо. Буду несказанно рад. Давно, знаете ли, не испытывал положительных эмоций… Чайку попьем?
— Непременно. Только сахар — за мной!
— Как сочтете нужным.
Мыльников скрылся на кухне и, насвистывая мелодию из какого-то довоенного художественного фильма, название которого Плечов так и не смог вспомнить, поставил на плиту чайник с водой.
— Идите сюда, Ярослав Иванович. Вдвоем в любом случае веселее! — управившись, прокричал издалека хозяин.
— Иду.
Плечов выложил на кухонный стол горстку рафинада, которым, зная, куда его забрасывает привередливая судьба, еще в Москве на всякий случай заполнил чуть ли половину рюкзака и занял свободный стул (никаких табуреток в профессорской кухне не было и в помине. Это же не коммуналка на Карповке!).
— А теперь, уважаемый коллега, разрешите задать вам несколько, может быть, чересчур провокационных вопросов, — как бы между прочим бросил Дмитрий Юрьевич, награждая своего гостя очередным колючим и крайне острым взором, после чего принялся разливать кипяток по чашкам, с нетерпением ожидая ответной реакции молодого оппонента.
— Да не смотрите вы на меня так пристально, — улыбнулся Ярослав. — Дырку в голове просверлите. Не дай, Боже, мозг заденете — чем думать буду?
— Не сердитесь, милейший! Я ведь не со зла… Просто горю желанием убедиться, не имеете ли вы лично какого-то отношения к кровавым палачам из НКВД-НКГБ? — в ранее предельно добродушном голосе Мыльникова вдруг появились нотки раздражения. А то и возмущения.
— Убеждайтесь — вот он я! Только зачем это вам?
— Не хочу иметь с ними никаких дел. Принципиально! Категорически.
— Что ж… Тогда… Разрешите откланяться! — Плечов отставил в сторону свою накрытую блюдцем и пока нетронутую чашку и предпринял попытку покинуть помещение.
— Стоять! — догнал его звонкий, как выстрел, возглас. — Я ведь не получил четкого ответа. Вы таки "да" или таки "нет"? — Академик невольно перешел на типичный одесский жаргон, хотя ни он сам, ни его предки, так же, как и Ярослав, часто прибегающий к подобному приему, не имели никакого отношения к этому славному приморского городу. (Тоже, между прочим, Пальмире. Только южной.)
— А мой преждевременный уход разве не дает исчерпывающий ответ на ваш вопрос? — предложил чисто профессиональную (философскую) трактовку своего спонтанного поступка тайный агент.
— Нет. Меня по-прежнему гложут сомнения…
— Таки "да", если выражаться вашим же слогом, — решил особо не "вилять хвостом" тайный сотрудник, успевший вернуться на ранее облюбованное место. — Ну, как вы думаете, можно провернуть столь сложное дело безо всякого содействия нашей родной, единственной в стране, специальной службы? Никак ведь не выйдет. Не получится! Как бы нам всем этого не хотелось.
— И какое у вас звание? — продолжал настойчиво допытываться Мыльников.
— Кандидат философских наук.
— Я серьезно!
— И я.
— Капитан, майор или, может быть, полковник? Я их, собак нерезанных, за версту чую, а в случае с вами нюх почему-то отказывает.
— Скажем
