об этом?
— Нет. Честно, не знала. Я даже была несколько удивлена. Думала, что капитан Вендер помогает по старой дружбе.
— Но это глупо. Ведь в таком случае твоей тетке совершенно не нужны были мы. Ведь она тебе наверняка писала, чтобы ты нашла себе помощников, разве не так?
— Откуда ты знаешь? Я ведь сожгла все письма!
— Догадался, потому что этим враньем Калгрениэр рассчитывала не на капитана, а на то, что нам с тобой удастся самим добыть корабль, чтобы спасти ее. Конечно, это был запасной вариант, на случай, если что-то пойдет не так. Ведь это очень просто — капитан предатель, в Драгорию не поплыл, а мы должны будем искать другой путь!
— Но Калгрениэр не будет обманывать меня!
— Я бы не был так уверен. По мне, если человек солгал одному, он может лгать кому угодно. Это входит в привычку.
— Она мне как мать, Гол, так что…
— Я уверен в своих словах. Она предводитель восстания, под ее началом были тысячи. Ради спасения хотя бы одной десятой части этих людей, она и не на такое пойдет.
— Да что ты знаешь!?
— Я не знаю, что там творилось в Драгории последние два года, но могу сказать точно, что честь полководцев понятие растяжимое. Все эти люди немного теряют реальность, и это немудрено, при такой ответственности. Пытаясь сдержать обещания с одной стороны, они совершенно могут забыть об обыкновенной человечности и порядочности с другой. Ты нашла плохого попутчика, поскольку мы в нашей школе разбирали массу примеров из истории…
— Ну ты и скотина, Гол!
— Да сколько угодно, но думать нам нужно о том, где достать новый корабль, — ответил я, и положил голову на подушку.
Арна отвернулась от меня, и принялась перебирать какие-то докторские склянки. Причем с таким усердием, что на меня внимания совершенно не обращала. И последующие пару дней, которые я находился в каюте лекаря, она не поднимала острых тем, только справлялась о моём самочувствии.
* * *
Как сказал капитан, до пролива Хейол было полтора месяца дороги, и мы были на полпути. Я был очень удивлен, что теплее особенно не становилось, скорее наоборот, каждый раз я замерзал в вороньем гнезде все больше. В один из таких дней, когда я смотрел за горизонтом, вдалеке небо стало черным, и было видно, как в этой мгле то и дело сверкают молнии. Я спустился, и указал матросам на эту грозу.
— Ихару Милосердный, сохрани наши души! — пробормотал старый матрос, и картинно помахал шляпой.
— Да, нужно менять курс, может быть уйдем в сторону, и нас не заденет!
— Нужно доложить капитану!
Мы и впрямь немного изменили курс, но не сильно. Капитан говорил, что мы должны легко уйти, и волноваться не о чем. Но расчет оказался неверен, тучи, казавшиеся так далеко, уже были над нами. Это был мой первый шторм в жизни. Волны стали больше, и, не смотря на то, что в море я провел больше двух третей месяца, ни как не мог спокойно стоять на палубе. А еще спустя некоторое время наше «Возмездие» швыряло из стороны в сторону, а ветер был такой силы, что капли дождя летели почти горизонтально. Каждый раз, когда корабль утыкался носом в очередную волну, мне казалось, что он утонет, но, не смотря на это, а также на жуткое количество воды на палубе и в кубрике, куда море проникало словно корабль состоял из прорех, корабль ко дну не шел.
Нужно было спускать паруса, чтобы их не изорвал ветер. Вокруг сверкали молнии, ветер только лишь усиливался. Дождь был просто ледяным, казалось, что умрешь от холода. Все были заняты чем-то, и мне, как юнге, поручили идти вычерпывать воду с орудийной палубы, чтобы она не попала в трюм. Но я не выполнил приказ, только потому, что с вороньего гнезда упал в воду один из матросов, но не на палубу, а, из-за сильного крена корабля, в воду.
Я сразу кинул ему веревку, но он не смог ее схватить, и корабль быстро унесло в другую сторону.
— Там человек за бортом! Нужна шлюпка!
— Не глупи! Иди на орудийную палубу! Быстро!
— Но там человек за бортом!
— Там уже нет человека! Если он не сумел схватить веревку, в этом нет твоей вины, а у него нет шансов выжить. Не видишь, какие волны! Бегом вычерпывать воду!
Все оставшееся время шторма я провел можно сказать вдали от ветра и в относительной сухости, но учитывая, что я уже был весь мокрый, меня это не сильно радовало. Мы носили воду, успевшую затечь в трюм ведрами, и выплескивали через орудийные отверстия.
Так продолжалось довольно долго, на ноги были подняты все, и каждому нашлось дело. Можно сказать, что дневной смене повезло — уже ночью, когда шторм успокоился, мы легли спать, а те, кто обыкновенно работали ночью и были безжалостно разбужены штормом, теперь должны были вести корабль по курсу и дальше. Капитан сказал, что нарушать режим нельзя ни в коем случае, иначе возникнут большие проблемы с дисциплиной. Здесь на корабле Вендер Хоснет пользовался популярностью, потому что никогда не задерживал зарплаты, был добр к матросам, да и выпивка по праздникам выдавалась.
Весь день после шторма я просидел в вороньем гнезде — никак не мог свыкнуться с мыслью, что именно отсюда упал парень, которого я не смог вытащить из воды. Как же так? Я за время нашего путешествия успел увидеть столько смерти, сколько не видел за всю свою жизнь, и что теперь? Теперь я вновь сомневаюсь. Вышел бы из меня хороший офицер королевской гвардии? Это вряд ли. Когда я вижу смерть, со мной что-то происходит, и я совершенно теряю пространство и время. Почему в тот момент на мачте находился именно Лерг? Почему не я? Почему он не смог ухватиться за веревку? Или же я плохо ее бросил? Я хотел бы знать ответы на все эти вопросы, но не находил их.
— Корабль на горизонте! Эй, юнга, на кой ты там сидишь на мачте, раз и морского спрута увидеть не в состоянии?
Я посмотрел вперед и увидел, что там и впрямь плывет корабль, да какой, в два раза больше нашего. Это был тяжелый фрегат, один из самых опасных кораблей нашего времени. Относительно торговцев, он был куда маневреннее, в отличие от больших военных громадин, быстр.
Капитан был уже на палубе, и нервно всматривался в подзорную трубу.
— Все по местам. Поднять все паруса. Это пираты!
Штурман
