своей доброте!
* * *
На берегу сидит красавица моя
И нюхает цветок, добытый из ручья,
Но водяной цветок, увы, совсем не пахнет,
Пусть буду я цветком, ах, как запахну я!
* * *
На горе на крутой пусть мы будем вдвоем — я и ты,
На лужайке весной пусть мы будем вдвоем — я и ты,
А настанет пора с этим светом навеки проститься,
И в могиле одной пусть мы будем вдвоем — я и ты.
* * *
Боль в затылке моем до чего же сильна!
В тех мучениях девушки стройной вина,
С ней бы рядом уснуть по велению сердца
И не знать, что там в мире — зима ли, весна.
* * *
Померанец систанский, кашмирский гранат,
Грудь хрустальна твоя, а пупок — словно сад,
Ночь поспать бы с тобой, позабыл бы я разом,
Как затылок трещит, лоб и зубы болят.
* * *
Была я фисташковым деревцем в знойных песках,
Ты не дал мне пить, о мой месяц златой в небесах,
Ты не дал мне пить, и, однако же, я зеленею,
Спасибо, дожди и снега посылал мне Аллах.
* * *
В горах отыскал я голубку-птенца,
Привыкла и чтит меня, словно отца,
Не знал я, что будет голубка лукавить:
На горы родные глядит без конца.
* * *
И раздвоился путь пред нами вдруг, о горе!
Со мной расстался мой любимый друг, о горе!
Со мной расстался друг, уехал в дальний край,
Он там себе найдет других подруг, о горе!
* * *
Я желт, как абрикос, так страстью я томим,
Я стебель тростника, я стал внутри пустым,
Я стал внутри пустым, как трубка у кальяна,
И скоро превращусь в табачный зыбкий дым.
* * *
Лунная ночь, этот свет серебристый — мой враг,
Тьма непроглядная, плотной завесою ляг,
Косы подруги моей оплетают мне шею.
Славен Аллах! Самый лучший мой друг — это мрак.
* * *
Переулками бегу быстрей, быстрей
К нежной розе, — целовать бы ноги ей!
Три дневных пройду я за ночь перехода,
Только б знать, что будет розочка моей!
* * *
О, стройная, обожествил тебя я,
В проулке этом полюбил тебя я,
Незрелым виноградом ты была,
В сладчайший сахар превратил тебя я.
* * *
Что за вечер! — поглядите, мусульмане!
Соловей хмельной распелся в гюлистане.[54]
По кустам, по веткам скачет соловей.
Разлучили нас, тоска подобна ране.
* * *
Шел я мимо древней башни крепостной,
Дочку гебров[55] повстречал я под стеной.
Говорю ей: «Подари мне пять лобзаний». —
«Что ты, слеп? Ведь рядом мой отец родной».
* * *
На фисташковом дереве белою птицей была я,
Небо бросило камень, упала я, крылья ломая,
Огляделась когда, нет вокруг ни друзей, ни родных,
Только пыль одиночества все покрывает седая.
* * *
Твой перстень золотой хорош, но мне-то что!
Ты к сотне ухажеров льнешь, но мне-то что!
Круглятся груди у тебя, как два граната,
Ты для других их бережешь, но мне-то что!
* * *
Пусть на голову хлынет поток проливной,
За красу Масуме расплачусь головой,
Только знать бы, что я Масуме не противен,
Стал бы ждать я, пока она станет вдовой.
* * *
Три айвовых плода и гранатов три штуки
Отнеси моей милой, без лишней докуки,
Если вдруг не окажется дома ее,
Все по счету отдай ее матери в руки.
* * *
Ростом любимая ни высока, ни мала,
С розовый куст высотою она подросла.
Жертвою стать я готов ради жизни любимой,
Где б ни была она, всюду слышна ей хвала.
* * *
О Зохра, пышнокудрая дева, постой!
Видно, с детства к тебе я привязан судьбой.
Ты давно обещала мне пять поцелуев,
Два уже получил я, но три за тобой.
* * *
Между нами такая бескрайняя даль! Как нам быть?
Ты — Лейли, я — Меджнун. Ай, какая печаль! Как нам быть?
Между мной и тобою гора поднялась в поднебесье.
Ты — стекло, моя милая, сам я — хрусталь. Как нам быть?
* * *
Поклон тебе, привет тебе, мой свет,
От всей души тебе я шлю привет,
И в этот час, когда пишу посланье,
Мой лист весь в каплях слез, им счету нет.
* * *
Видел я, ты на крыше высокой младенца качала,
И хотя ты с другим, а теперь еще матерью стала,
Я по-прежнему твой и — светилами всеми клянусь! —
Жив надеждой, что наша любовь повторится сначала.
* * *
Ай, как тяжко! Мне не вынести чужбину,
Цепь на шее, прогневил, видать, судьбину,
Ты сними, судьбина, с шеи эту цепь,
Прах чужбины не стряхну с полы, не скину.
* * *
Устами я тянусь к твоим устам,
Как малый агнец тянется к сосцам,
И так мои уста к твоим привыкли,
Что не дают уснуть мне по ночам.
* * *
Под праздник подруга святому пошла поклониться,
Вспотела бедняжка, покуда дошла до гробницы,
От сильной жары изнывает подруга моя,
Аллах, повели этим тучам на землю пролиться.
* * *
Влюбленный и души лишен, и головы,
И веры, как мураш меж стеблей
