закричать на него, но мы оба были слишком напряжены, и нам было слишком больно для новой битвы. Вместо этого я пошла по спокойной дороге и сохранила голос ровным и успокаивающим.
— Ты их не убивал.
— Я нажал на курок.
— Ты не был собой.
Наклонившись вперед так, что его нос почти коснулся моего, он закричал:
— Они мертвы из-за меня.
Я сжала руки.
— Они мертвы из-за Рубикса!
Моя вспышка остановила его на достаточно долгое время, чтобы излить ужасные воспоминания той ночи. К черту ожидание. К черту его идеалы.
— Да, ты нажал на курок. Да, именно тебя мои родители видели в момент своей смерти, но они знали не хуже меня, что это был не ты!
— Что ты имеешь в виду, это был не я? — взревел Артур. Его нрав вспыхнул так же ярко, как огонь позади нас. Черты его лица были резкими и жестокими из-за ужасного сотрясения мозга.
Я приоткрыла рот.
— Ты и в правду не знаешь, не так ли?
Он фыркнул.
— Я прекрасно знаю. Я помню вес пистолета в руке. Помню вонь бензина. Помню, как беззвучная пуля пронзила сердца твоих родителей. Не говори мне, что я не знаю, Клео, потому что я чертовски хорошо знаю!
Его грудь вздымалась, на верхней губе и лбу выступил пот, а звуки сирен были уже не на горизонте, а совсем рядом.
— Нам нужно уехать, — мягко сказала я.
— У каждой сказки есть две стороны, и ты запоминаешь не ту.
Долгое время я боялась, что он проигнорирует меня и продолжит борьбу. Я сомневалась, что у него хватит сил спорить дольше, или он захочет быть здесь, когда из-за угла с визгом появилась пожарная команда. Но в последнюю секунду он стиснул челюсти и отвернулся от меня.
Включив передачу, он нажал на педаль газа; мы рванули вперед в брызгах гравия и сажи.
Я поджала губы, опрометчиво скользя по скользкой коже, ударяясь локтями в синяках о дверь. Я не протестовала. В каком-то смысле мы не просто избежали поджога, но и убегали от прошлого, травмировавшего нас обоих.
Чем раньше мы окажемся на нейтральной территории, тем лучше.
Не сводя глаз с дороги, единственным освещенным пейзажем была золотая полоса фар. Остальная часть ночи была сплошной чернотой.
Артур молчал, свернул налево по гравийной дороге и умчался, когда справа загорелись красные и синие огни скорой помощи.
Машина мурлыкала, пережевывая землю все быстрее и быстрее, пока мое сердце не застряло в горле. Прошло несколько минут, прежде чем я пискнула:
— Артур, они далеко позади нас. Мы в безопасности. Ты можешь... э-э... не мог бы ты притормозить, пожалуйста?
Он смотрел прямо перед собой, но повиновался. Скорость переходила от пули к гоночному автомобилю, все еще слишком высокая, на мой взгляд, но, тем не менее, улучшение.
— Ты в порядке? — я спросила. По какой-то причине я не могла избавиться от страха, что, несмотря на его заверения, с ним не все в порядке. Что-то было не так. И снова он скрывался. И снова я проиграла.
— У меня все нормально. Перестань спрашивать об этом.
Я напряглась. То, что я не могла озвучить свои вопросы, не означало, что они прекратились. Они составили мне компанию, пока мы ехали молча. Наконец, после того, как мы пролетели несколько миль от останков «Кинжала с розой», я больше не могла терпеть тишину.
Я тщательно выбрала тему, которая не приведет к спору.
— Кстати, что на тебе надето?
Случайный вопрос о его ужасных спортивных штанах и рубашке заставил его рассмеяться, сняв напряжение.
— Это или больничное платье с моей торчащей задницей. Будь благодарна за это, — он бросил на меня взгляд в зеркало. Артур выглядел ужасно. Лихорадочный и бледный.
Мое сердце упало.
— Я хочу знать всю историю того, почему ты попал в больницу, но я подожду. Однако мне нужно знать, следует ли тебе вести машину с сотрясением мозга.
Он отвернулся.
— Возможно, нет.
Я двинулась вперед, снова потянувшись к нему, но он повернулся на своем сиденье и ударил ладонью по моему бедру.
— Оставайся там. Если у меня сотрясение мозга, у тебя тоже. У нас обоих огромные шишки, и я не хочу, чтобы ты двигалась, пока тебя не обследуют, — его голос стал властным. — Фактически, ложись. Я не хочу, чтобы ты сидела, особенно без ремня безопасности.
Артур добавил мертвенно-тихо:
— Тем более что я почти не вижу дорогу.
— Что?
— Ничего. Пристегнись.
В идеале мне хотелось бы заползти на переднее сиденье, чтобы я могла внимательно наблюдать за ним, но пальцы Артура сжали мою ногу.
— Лютик… сделай это.
Пыхтя, я съехала на бок. Как только устроилась, он снял руку с моей ноги и снова положил ее на руль.
— Счастлив? — спросила я.
Он покачал головой.
— Я не буду счастлив, пока не разберусь с дерьмом внутри моего черепа и не буду знать, что ты в порядке. То, что ты вся в крови, сводит меня с ума, — его глаза метнулись к мне, затем снова к дороге. — Ты уверена, что они тебя не порезали. У тебя нет крови?
Я мягко улыбнулась, любя его заботу обо мне. Его защиту.
— Да, я в порядке. Просто ударилась головой.
Ему не нужно было знать, чем еще занимается его отец. Меня не изнасиловали, слава богу, но его прикосновения между моими ногами было отдаленным эхом, которое вряд ли смог бы смыть душ.
Я не знала, было ли это благодаря сотрясению, что прошлые события не поглотили меня, или благодаря осознанию того, что у Рубикса никогда не будет другого шанса прикоснуться ко мне — в любом случае, Рубикс облажался, и это будет стоить ему жизни. Для него не было другого пути, и я хотела быть там, когда ему придет конец.
«Артур убьет его. И мы оба будем в безопасности».
Мое внимание сосредоточилось на его травме. Ему нужно было поправляться и быстро. У меня не было намерения, чтобы мы когда-нибудь снова разлучались. Никакая рана или болезнь не могут лишить нас счастливого будущего.
«Я этого не допущу».
В его обязанности входило защищать меня и заботиться о себе точно так же, как я должна была заботиться о нем и безоговорочно любить его.
— Мы должны вернуться в больницу. Я думаю, тебя должен осмотреть
