диссертацию защитил. «СОВРЕМЕННАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ ОБЪЕКТОВ ВООБРАЖЕНИЯ ПРИ МАСТУРБАЦИИ»!
— Шутишь?..
— Хочешь, я тебе его завтра приведу. Будет вот тут он сидеть, а вот тут рядом ты! Сама спросишь — а на какую случайно тему вы защитили диссертацию!
— Или спроси его — а на какую, случайно, тему вы сейчас дрочите? — сказал Вова.
Друзья расхохотались.
— Правда, можешь привести? — спросила Зинка. — Не… Лучше не надо… Я с учеными не могу. Они меня давят интеллектом.
— А тебе, конечно, надо давление в другом месте, — сказал Боря. — Я знаю в каком.
— Много ты знаешь! — Зинка нахмурилась и покосилась на Вадика.
Квартира была однокомнатная с крошечной кухней. На стене висел ТИТАН. На другой — портрет Гагарина из журнала. Портрет был весь желтый от старости.
Вот кого надо спасти в следующем путешествии, — подумал Вадик. — Пусть первым президентом России будет Гагарин! От этого всем будет очень ништяк. — Вадик уже более-менее усвоил модные словечки из прошлого.
Вчетвером на кухне было тесно.
— Я торт «Полено» купила с получки. Как чувствовала! — Зинка вытащила из холодильника узкий торт, кильки в томате и кусок обезжиренной колбасы. Положила продукты на стол. Полезла за стаканами.
— ОБРАТНАЯ СТОРОНА КОЛБАСЫ, — сказал Вова, поднимая батон над столом и поворачивая к себе надрезанным концом.
— Ты про что-нибудь еще можешь говорить? — спросила Зинка, вытаскивая тонкостенные стеклянные стаканчики с узенькими белыми и красными полосочками наверху.
— Пластинку, я говорю, так назвать, — пояснил Вова. — Сюрреализм.
— А я сюрреализма не понимаю… Нарисуют ребус, а ты ломай голову, понимай… Лучше уж кроссворды разгадывать… Тренировать мОзги…
— Тебе это не нужно, — сказал Боря.
— Это почему это? — обиделась Зинка. — Что я, по-твоему, не имею права мОзги тренировать?!
— Тренеруй на здоровье.
— Значит, я, по-твоему, дура?
— Наоборот, ты — баба, что надо! У тебя мОзги уже сейчас, как у Анатолия Карпова…
— Опа! — Боря взмахнул руками и сдернул с бутылки пробку зубами.
— Что ты как в подъезде прям?! Вот же ножик есть! — показала Зинка и стала резать им торт.
— Шак быштрэе, — Боря выплюнул изо рта пробку на ладонь и кинул ее через всю кухню в мусорное ведро. Пробка попала. — Два очка принес команде, — он разлил вино в стаканы.
— Ну, со свиданьицем, как говорится, и за знакомство, — Зинка посмотрела на Вадика.
Вадик улыбнулся, протянул свой стакан и чокнулся.
— За прекрасную половину Вселенной!
— Вы так говорите, что я краснею, — сказала Зинка.
Вадик опрокинул стакан, кадык на его горле задвигался. Снова вкус погибших позже времени фруктов захватил его горло, снова организм начал бороться и снова победил в борьбе.
Вадик выдохнул, схватил колбасу, откусил кусок. Он только что понял еще одну вещь — почему так здорово употреблять портвейн. Когда организм побеждает, как вот сейчас, — человек испытывает восторг победы и триумф собственной силы! А если организм не побеждает — это заставляет его мобилизоваться, чтобы взять реванш.
Витя и Вова задымили папиросами. У Вадика в голове все крутилось так, что трудно было останавливать взглядом предметы.
— Фу! Накурили-то, паровозы! — Зинка помахала перед носом ладошкой, разгоняя дым. — Не понимаю я, зачем люди курят? Такая гадость! Дышать нечем!
Вадик кивнул.
— В будущем сигарет больше не будет, — сказал он. — Люди в будущем наконец поймут, что курить вредно.
— Вот! — Зинка показала на Вадика пальцем. — Послушайте умного человека!
— Чего его слушать? — сказал Вова, выпуская дым колечками. — Он просто тебе вставить хочет, вот и выпендривается!
— Дурак! — Зинка порозовела. — Еще раз такое скажешь — все! Как Сурена выгоню!
— Это Сурен что ли твой у подъезда дежурит? — спросил Боря.
— Не хочу про него и слушать! Гад он!.. Ну, надымили!.. Пойдемте, Вадим, на балкон, подышим свежим воздухом…
— С удовольствием, — Вадик поднялся, — с вами хоть на край света, — и шатаясь пошел за Зинкой в комнату. — Неплохое выражение для балкона — край света, — подумал он.
В комнате стояли: лакированый шкаф с зеркалом, трюмо, разобранная диван-кровать, в углу — телевизор на ножках, на телевизоре катушечный магнитафон «Романтик». На стене висела репродукция картины Сурикова «Боярыня Морозова».
— Извините, Вадим, за беспорядок, — Зинка быстро поправила на диван-кровати одеяло. — Все некогда… Все гостей принимаю… Многих из них лучше бы, конечно, не пускать, но жалко их… Мыкаются по подъездам…
— У вас, Зина, широкая русская душа, какая раньше только была!
— Это точно, — Зинка влезла на кровать коленками и взбивала подушку. С одной ноги упало сабо. — Душа у меня всех жалеет! Поэтому и страдаю… за всех… Как увижу кого, так и жалко мне — что же он такой неумытенький, непобритенький, непоглаженный мыкается… И пожалею… А люди не понимают, говорят — Зинка всех к себе водит!.. Гады люди!..
У Зинки задралась ее короткая замшевая юбка, открыв голодному взору человека из будущего голые ноги и черные кружевные трусики.
Вадик подошел к дивану и погладил Зинкину попу.
— Ой! — Зинка подвигала задницей. — Что это вы себе позволяете?
Он увидел в ее глазах отражение своей глупо-довольной физиономии.
— Ничего лишнего. У вас такая фигура, что трудно удержаться, чтобы с ней не соприкоснуться…
— Озорник! — Зинка встала с дивана и пошла на балкон.
Вадик преследовал ее, придерживаясь за шкаф.
От свежего воздуха голова стала кружиться меньше. Шум двора и пение птиц отвлекли Вадика от головокружения. Он вдохнул, выдохнул, обнял Зинку и поцеловал в губы. Зинка обхватила Вадика за шею.
Вадик просунул руку под юбку и стянул трусики. Зинка попыталась расстегнуть ему ширинку, но не смогла. У людей будушего принцип застегивания ширинки был иной.
— Что это у тебя там за штука? — спросила Зинка, имея в виду ширинку.
— Сейчас покажу, — Вадик расстегнул.
— Фирменные? — спросила Зинка.
— Что? — не понял Вадик.
— Штаны, — сказала Зинка. — Я такую ширинку первый раз вижу.
— Фирменные.
— Вещь! — Зинка присела на корточки…
Валентина Гавриловна Пищик Зинке в подметки не годилась.
Вадик повернул Зинаиду спиной и вошел сзади.
— Увидят же снизу, — она держалась руками за перила и часто дышала.
— Подумают, что мы просто вышли подышать и обнимаемся.
Со стороны, наверное, было не очень похоже, что они дышат и обнимаются. Уж больно они дергались. А Вадик высунул язык.
— Ага Что мне и подышать уже нельзя с мужчиной? Пусть усрутся!
Сидевшие на лавочке пенсионерки разговаривали.
— Смотри-ка, — сказала одна, показывая крашенной палкой вверх, — Зинка совсем стыд потеряла! Прямо на балконе сношается!
— Безобразие! Во дворе дети ходят! Иностранцы приезжают на Олимпиаду! А она вон чего!
— Эй, ты, проститутка! Прекрати немедленно! — закричала одна бабуля в мохеровой кофте.
— Сама ты профура! — закричала Зинка. — Уж нельзя выйти подышать!
— Видим мы, через чего ты дышишь, не беспокойся! Побойся бога! Дети во дворе! Иностранцы приезжают Олимпиаду поглядеть!
