Не можешь обождать?!
— Пошла ты в жопу, старая дура! — Из-за крика у Зинки внутри все сжималось, и человек из будущего постанывал от удовольствия. — Тьфу на тебя!
— Ах ты, тварь! Писюха! Плюешься?! Вот я сейчас милицию-то вызову! Пускай тебя за сто первый километр-то и отправят! Давно пора! Там поплюешься! — Бабуля вскочила с лавки и побежала к подьезду.
Остальные бабки качали головами в платках.
— Катись давай! — крикнула Зинка.
Вадик застонал.
— И вы катитесь, старые кошелки! — Зинка приставила большой палец к носу и показала бабушкам нос.
Зинка повернула голову:
— Я всё.
— Я тоже.
— Пошли на кухню, — Зинка поправила юбку. — А то психи все выжрут! Знаю я их!
— Еще купим.
— Купим-притупим! — Зинка загнула руку и почесала спину.
— Тебе понравилось? — спросил Вадик.
— Всем бабам это нравится, — ответила Зинка, — просто не все делают вид…
На кухне Вова и Боря допивали вторую бутылку.
— Эгоисты! — Зинка взяла стакан. — А если бы мы еще на пять минут позже пришли?! — Она налила и выпила.
— На, — Боря протянул ей кусок торта.
Зинка заела.
— Вкусный! Жаль, что без винной пропитки…
— Дураков нет, — ответил Вова. — Кто ж будет сам по себе лить в торт спиртное? У меня друг на Бабаевской работает, таскает в день по двести пятьдесят коньячного спирту. И там еще бухает, как верблюд!
— Везет, — Зинка наполнила стакан Вадика, подала и поцеловала Вадика в щеку. — Хорошенький какой!.. И кепарик фирменный! Подаришь мне?.. — Зинка умела извлекать из мужчин пользу. Почти каждый что-нибудь ей дарил после знакомства. Один — выкидной перочинный ножик с наборной ручкой. Другой — выточенную на заводе литровую плоскую флягу из нержавейки, в которой удобно было выносить с завода спирт на животе. Третий — зеленый перстень из плексигласса с красной розой внутри. Четвертый — зажигалку из гильзы. Пятый — самодельную открывашку со штопором с одной стороны и приспособлением для пивных бутылок с другой. Шестой — спиртометр из химической лаборатории. А монгол подарил сто тугриков, которые Зинка держала в вазе на шкафу. И так далее. Можно сказать, что Зинка жила хорошо. У нее всегда было чем открыть любую бутылку, куда перелить спиртное и чем поджечь огонь под кастрюлькой. И вообще было весело. Она узнавала от мужчин много нового и интересного, и всегда могла блеснуть чем-нибудь…
— Дарю, — Вадик снял бейсболку и надел на голову Зинке задом-наперед.
Зинка повернула бейсболку наоборот, сняла и прочитала надпись над козырьком.
— Ред Бублс! Ого! Американская?
— А чья ж? — сказал Вадик.
— Красные бублики, что ли написано, — перевела Зинка. — И в Америке, значит, бублики едят…
— В Америке все едят, — сказал Боря. — Потому что туда отсюдова везут все на экспорт. А нам — хрен соси! Одна дрянь! Не хотят терять престиж!
— Им престиж важнее, чем уровень жизни советских граждан, — Вова налил вино в стаканы.
— Для негров фанту завезти — это им не хера делать! А обеспечить вином магазины, чтобы народ мог бухнуть, как люди, на это у них не хватает!
Выпили.
Вадик сел на табуретку. После секса его немного отпустило. Но еще после двух стаканов его накрыло капитально. Рука стала тяжелой, будто он поднимал не стакан с вином, а кирпич. Жидкость никак не хотела переливаться изо рта в горло, она булькала на границе того и этого и вытекала по бокам рта. Но Вадик опять победил. Очередной стакан портвейна занял свое место в желудке человека из будущего.
Зинка сунула ему торт. Торт был сладкий и жирный. Таких в будущем не делали. В будущем все торты были из разноцветного желатина, посыпанные сверху разноцветными пищевыми грифелями. Очень красиво и совершенно невредно, ноль процентов холестерина.
Вадику захотелось спеть. Он положил голову на ладонь и запел из Высоцкого:
Корабль посадил я, как собственный зад
Слегка повредив отражатель
Сказал я… ля-ля-ля (тут Вадик не помнил) по-русски виват
Что значит по-ихнему здрасьте…
Но Тау-Киты такие скоты
Не хочут с мужчинами знаться
А будут теперь почковаться…
По гнусной теорьи Эйнштейна…
Песню подхватили. А Зинка принесла из комнаты катушечный магнитофон «Романтик» и включила запись. Из динамиков захрипел голос любимого певца. Вадик сидел и балдел. Так хорошо ему еще никогда не было. Сразу сто удовольствий получил он в один день. Вот это прошлое! Ну и жизнь была!
Вдруг в дверь зазвонили, застучали и закричали.
— Зинка, открывай! Убью! Меня не пускаешь, а сама на балконе с пидарасами пердолишься! Пусти, тварь, я тебе башку оторву! И хахалю твоему!
— Это Сурен! — Зинка выключила музыку.
По двери долбанули так, что косяк треснул и на пол посыпалась штукатурка.
— Уходи отсюда! Я милицию вызываю! — крикнула Зинка.
— Пусти, дверь сломаю! — крикнул Сурен.
— Сломаешь дверь, будешь сам вставлять! — крикнула Зинка.
— Я тебе башку оторву и в жопу вставлю! — Сурен вдарил по двери.
— Только попробуй! — Зинка посмотрела по сторонам и сказала тихо. — Сломает ведь, гад такой! Я его знаю!
— Я тебя, Зинка, предупреждал — не связывайся с чурбанами, — сказал Вова. — У них в голове абсолютный ноль, — он постучал себя по голове.
— Откуда ж я знала! — ответила Зинка. — Такой обходительный был. Коньяк Наполеон принес. И говорит без акцента.
— Все они сначала говорят без акцента…
Сурен долбанул по двери. Дверь хрустнула.
— Вышибет! — сказала Зинка. — Точно вышибет!
— Ладно, открывай. Мы его встретим, — Вова взял с плиты сковородку и встал у двери, держа сковородку двумя руками, как теннисную ракетку.
— Не долби! Сейчас открою! — Зинка повернула ключ и отскочила.
Дверь распахнулась, в квартиру влетел Сурен. И тут же получил сковородкой в живот. Сурен согнулся пополам, подпрыгнул на месте и упал на бок, как раненый зверь.
Боря перевернул его на спину и заломил руки.
— Зинка! — крикнул он. — Тащи веревку быстрей, пока я его еле удерживаю!
Сурен бил ногами об стены.
Вова врезал сковородкой по ногам. Ноги успокоились.
Зинка убежала в комнату.
— Здоровый гад! — сказал Боря. — Зинка, ну где ты там?! Щас вырвется!
Сурен пришел в себя и встал на дыбы.
Боря, чтобы удержаться, схватил его, как мустанга, за уши и пытался прижать к полу.
— Вов, врежь ему по башке сковородкой!
Вова забегал перед головой Сурена, прицеливаясь.
— Щас я ему! Щас! — он размахнулся и ударил.
— Ой, бля! — закричал Боря, выпуская ухо. — Ты мне пальцы переломал!
Однако и Сурену попало. Одно ухо стало вдвое больше другого.
— Я отомщу! Клянусь! Всем отомщу! — заорал он.
Вбежала Зинка с пустыми руками.
— Веревки нет! — закричала она и пробежала в кухню.
— Что это за дом,
