новостройки»), более всего известная своей пластинкой “Strategies Against Architecture”, применяет промышленные инструменты к промышленным материалам на фоне гула готического синтезатора; вот такое шоу. «Чем бы это ни было, — писал местный газетный критик, обычно не симпатизирующий подобным фокусам, — это не было скучным». Также на афише акция скульптора Марка Полайна, который сначала получил локальную известность нелегальным редизайном рекламных биллбордов, а теперь его Лаборатория Стратегий Выживания конструирует инфернальные механизмы в духе Руба Голдберга[47] из металла и трупов животных под саундтрек старых записей The Crystals и новых записей женской панк-группы Liliput из Цюриха; он также известен — в той степени, в какой он вообще известен, — тем, что сжёг себе почти всю руку во время экспериментов с одним из своих изобретений (впоследствии на его загубленную руку были пересажены пальцы ног).
Газета “The New York Times” поместила анонс:
Язык и шум станут частью первых двух в этом году представлений «Поэты на публике». Завтра поэты, исследующие границы языка и которых называют «языковыми» писателями, прочитают кое-что из своих новых сочинений… Движение «шумовой музыки», производное от арт-сообщества даунтауна, будет представлено группой Sonic Youth и David Rosenbloom’s Experimental Chorus and Orchestra, который выступит с премьерным показом одной из частей произведения мистера Розен-блюма “Departure”. В его основу положен текст гностического Евангелия от Фомы II века н. э.
Мэйнстримовая радиостанция «Рок 80-х» ставит в свой эфир “Institutionalized”, болтливую панк-декламацию группы из Южной Калифорнии, называющейся Suicidal Tendencies — ставит в рамках нового успешного формата холодно-романтических синтезаторных баллад и новинок в качестве ещё одной новинки. Это такая «новинка», курьёз, потому что сейчас подразумевается, что «панк» — это курьёз, бесплодная аномалия. Песня подавляет, но она сама подавлена: представленная новинкой рока 80-х, она оказалась лишена возможности творить свой собственный контекст, быть сопричастной к чему-либо за своими пределами.
Подросток лежит на диване, он задумался. Его мать подходит к нему: Что с тобой? Ничего, мам, принесёшь пепси? Ты что-то принял, я так и знала! Нет, мам, я ничего не принимал — можно пепси? Мы с отцом всё обсудили и решили, что тебя надо отправить туда, где тебе помогут… С грохочущей группой позади него подросток начинает каждый куплет на обычном, поставленном английском, наговаривая, а не напевая, но заканчивает каждый куплет, импульсивно ускоряя каждое слово не с помощью электроники, а за счёт владения дыханием, вопль теснится и продирается за пределы языка, но не за пределы ритма: каким-то образом группа не отстаёт.
Поворотом циферблата вспять от “Institutionalized” «Радио для взрослых» проигрывает аляповатую, благостную “The Longest Time” Билли Джоэла, а капеллу в духе ду-вопривайвла, уходящую корнями в вокальную музыку начала 50-х, в “In the Still of the Nite” от Five Satins и в “Earth Angel” от The Penguins, исполнявшуюся в Нью-Йорке и Нью-Джерси в 1964-м в качестве протеста против «британского вторжения» эпохи The Beatles. Спустя двадцать лет после того малозаметного события “The Longest Time” оказалась первой а капельной записью, ставшей всенародным хитом. Видеоклип показывает нам сорокалетних бизнесменов — упитанных, в костюмах-тройках, с сединой, — которые превращаются в самих себя: худых, одетых в джинсы старшеклассников с зачёсанными коками, слаженно поющих в мужском туалете, улыбающихся чернокожему уборщику, затем снова превращающихся в бизнесменов, напыщенно гуляющих по коридорам своей бывшей школы, представляя себя по-прежнему свободными людьми. Эти взрослые совсем не оборванцы; они даже ещё не старые. Видеоклип говорит нам: молодость длится вечно, она возвращается к незапамятным временам, которые здесь относятся к зарождению рок-н-ролла: «Невозможно это у меня отнять». Ничего не изменилось и никогда не изменится.
В одном из бесчисленных парадоксов своего выступления Джонни Роттен огласил то, что было воспринято как молодёжный бунт при отказе от претензий на саму молодость: как антихрист он объявил всю общественную жизнь полем своей деятельности. Но сегодня в поп-среде, в этой фабрике символов, он будто никогда и не появлялся на свет. Теперь настал год Майкла Джексона, долгий год — и когда он только начинался, можно было увериться, что ему не будет конца.
Он начался 16 мая 1983 года, когда по телевидению показали празднование двадцатипятилетнего юбилея “Motown Records”. Будучи одиннадцатилетним вокалистом Jackson 5, группы братьев, соединивших подростковое томление Фрэнки Лаймона и своенравную динамичность Sly and the Family Stone, Майкл Джексон записал свои первые эпохальные хиты для “Motown Rec.” в 1969-м и 1970-м годах; и вот теперь он вернулся отдать должное, взяться за руки. Гибкий, красивый, возмужавший, но всё ещё ребёнок, афро-американец с хирургически наведёнными европеоидными чертами лица, андрогинный, подменыш, передающий угрозу пожиманием плеча и успокаивающий улыбкой, поющий песню из своего нового альбома “Thriller”, делающий движение вперёд, кажущееся в то же время плавным скольжением назад, передвигающийся по сцене не так, словно она принадлежит ему, не так, словно она была сооружена для него одного, но словно само его присутствие создало её, — он потряс всю страну.
Кто они сейчас? Меняют ли поп-звёзды свои мнения? Мы сравнили несколько высказываний прошлого и настоящего. Джонни Роттен, 1977 год: «Будь я счастливым, я бы никому не нравился».
Сегодня: Рисует в одиночестве.
Цитата: «Всё пошло чертовски наперекосяк. Я сжёг всю свою ненависть».
— “The Assassin”, ливерпульский фэнзин, сентябрь 1977 (комикс)
Блестящая, прекрасно сконструированная версия поп-музыки, “Thriller” продался десятью, затем двадцатью, потом тридцатью, а следом и сорока миллионами пластинок. Синглы с альбома один за другим попадали в лучшую десятку. Видеофильм на заглавную песню, обошедшийся в 500 тысяч долларов и продававшийся за 30, разошёлся 750 тысячами копий. Уединившийся в родительском доме, общающийся только с семьёй, домашними животными и манекенами, отказывающийся от всех интервью, превративший сам себя в призрак, Майкл Джексон стал самым знаменитым человеком в мире.
Майкл Джексон
Майкл Джексон стоит в Саду Роз у Белого Дома, чтобы из рук президента Рейгана получить награду за то, что его песня “Beat It” с альбома “Thriller” появилась в телерекламе, выступающей против вождения автомобиля в нетрезвом виде. В телерепортажах, освещающих событие, демонстрируется фрагмент рекламы: рука скелета пожимает руку ещё живого человека. Возникает неизбежная ассоциация со сводом Сикстинской капеллы, где Микеланджело изобразил Адама, дотрагивающегося до руки Бога; есть ощущение, что и Майкл Джексон также превращается в нечто богоподобное. Репортажи возвращают нас в Сад Роз: «Ну, не триллер ли это?» — вопрошает президент. Незадолго до этого Майкл Джексон за пять с половиной миллионов долларов разрешил использовать его песню “Billie Jean” в рекламе «Пепси».
На самом деле таких реклам на телевидении
