— Я презираю эту женщину! Ненавижу ее! И скажу вам ещекое-что: если с ее супругом что-нибудь и случится, если, скажем, он будетотравлен, то я наверняка буду знать, кто это сделал.
— Кто?
— Только она… Дафна Баллвин.
— Как я подозреваю, вы никогда не скрывали личных чувств кней, Рут?
— А к чему мне было скрывать?
— Вы ее ревнуете?
— Почему? Как такая мысль могла прийти вам в голову? Почемуя должна ревновать ее?
— Потому что зубной врач, у которого вы работали досегодняшнего дня, оказывал ей много внимания.
— Значит, вы полагаете, что я влюблена в Джорджа Квая?
— А разве нет?
— О Бог ты мой, да что вы говорите? Конечно нет.
— И тем не менее вам знакомо такое чувство, как ревность?
Какое-то мгновение она раздумывала, словно должна была длясебя самой решить этот вопрос, а потом сказала:
— Все зависит от того, что вы понимаете под этим.
Если мне, например, не нравится высокомерный вид, с которымона всегда входит к нам, и полностью игнорирует меня, тогда — да. Но если выимеете в виду внимание доктора по отношению к ней, то — нет!
— Значит, она всегда входила с таким величественным видом,будто вся эта контора принадлежит ей?
— Можно сказать и так. Она входила как королева, не замечаяменя, и вообще вела себя так, будто меня вовсе не существует. Можно былоподумать, что я туфли ей чистить недостойна. И что меня возмущало еще: она дажене старалась скрыть своих чувств ко мне. Пациентам в приемной это сразубросалось в глаза. И это меня приводило в бешенство.
— В такое бешенство, что вы отправились в аптеку, купили яди подсунули ей его.
— Мистер Лэм! О чем вы говорите?
— Я говорю о том, что миссис Баллвин дали смертельную дозумышьяка.
— Вы хотите сказать, что она отравлена?
— Именно.
— Но сперва был отравлен мистер Баллвин?
— Правильно.
Мы посмотрели друг на друга.
— И что вы обо всем этом думаете? — спросила она.
— А что вы знаете об этом? — спросил я в свою очередь.
— Я?..
— Да, вы!
— Абсолютно ничего.
— Не вы подсыпали мышьяк в пищу?
— Да вы с ума сошли, что ли?
— И вы никогда не имели дело с мышьяком?
— Конечно нет.
— Я хочу поговорить с вами совершенно откровенно, Рут. Изадаю вопросы как человек человеку. Если вас будет допрашивать полиция, онасделает это в гораздо менее вежливой форме.
— А почему полиция вообще должна задавать мне какие-товопросы?
— Потому что незадолго до этого в одной из аптек вы покупалимышьяк. Зачем он вам понадобился? Что вы с ним сделали? Отвечайте быстро иправдиво.
— Но я никогда не покупала мышьяк.
— В регистрационном журнале в аптеке красуется ваше имя.
— В какой аптеке?
— В аптеке Акне.
Она покачала головой:
— Это был не мышьяк.
— Что же вы тогда покупали?
— Я должна была кое-что купить для доктора Квая.
Что-то с латинским названием.
— Вы помните это название?
— Я где-то его записала. Кажется, эта записка еще у меня всумочке.
— Посмотрите.
Она начала рыться в сумочке и наконец извлекла смятуюбумажку.
— Вот она! АРСЕНИ ТРИОКСИДИУМ.
— Это один из самых сильных видов мышьяка. Именно тот яд,который был дан мистеру и миссис Баллвин.
И видимо, он был подмешан в анчоусную пасту.
— Но… но этого просто не может быть.
— Чего не может быть?
— Что им подмешали яд… Вернее, тот яд, который я купила ваптеке.
— А почему нет?
— Когда я вернулась из аптеки и сказала доктору, что купилато, что он просил, он велел мне положить его в лабораторию, в шкафчик. Он какраз был занят с пациентом.
— Это было вчера утром?
— Да.
— Ну и что вы сделали?
— Я положила его в то место, куда сказал доктор Квай.
— Вы его распаковали?
— Нет. Я положила его в том виде, в каком принесла изаптеки.
— А что было потом?
— Я не знаю… Ах да, знаю. Сейчас я вспомнила, что виделаэтот пакетик на том же самом месте, когда сегодня вечером собирала свои вещи.Во всяком случае, я думаю, что это тот самый пакетик. Полагаю, что он еще небыл открыт.
Я улыбнулся и покачал головой.
— Почему вы в этом сомневаетесь? — спросила она.
— Мне кажется, что его все-таки открывали. Первоначальнуюупаковку всегда можно легко восстановить.
Я убежден в том, что пакетик вскрывали, брали оттуда мышьяк,чтобы потом подсыпать его в пасту, которую пробовали мистер и миссис Баллвин.Завтра полиция начнет с того, что будет проверять все аптеки. Натолкнется она ина ваше имя и установит, что вы работали у доктора Квая. Они также установят,что доктор хорошо знал Дафну Баллвин, и что вы имели веские причины ненавидетьэту женщину, и что эта ненависть еще увеличилась, когда вы из-за нее потерялиместо у доктора Квая. И еще один факт сделает эту историю более опасной длявас: доктор Квай, видимо, будет отрицать, что давал вам подобное поручение. Онвообще будет утверждать, что ничего не знает ни о каком мышьяке. Вот ко всемуэтому вы и должны быть готовы. И что вы на это ответите?
Она беспомощно посмотрела на меня:
— Не знаю.
— В таком случае советую вам подготовить более или менеесносный ответ.
— Я… я просто не смогу. Какой ответ я могу придумать?
— Думаю, что сможете, — заметил я.
— Какой же? — спросила она.
— Хватайте, как говорится, быка за рога и заставьте доктораКвая защищаться.
— Каким образом?
— Вы должны немедленно перехватить инициативу и оповеститьполицию. Расскажите им все. Скажите, что были сегодня вечером со мной, чтослышали, как я звонил к себе в бюро, и благодаря этому узнали, что мистерБаллвин отравлен. Слушайте меня внимательно и строго придерживайтесь этого: выничего не знаете об отравлении его жены. Вы только слышали, как Берта Кулкричала в телефон, что отравлен мистер Баллвин.
