Книга Систематическое богословие - Луи Беркхоф

и вину вечери Господней, и они стали восприниматься как жертва, приносимая священником, а благодарение стало рассматриваться как освящение хлеба и вина. Некоторые ранние отцы церкви (Ориген, Василий, Григорий Назианзин) считали, что таинство имеет символическое или духовное значение, а другие (Кирилл, Григорий Нисский, Златоуст) утверждали, что плоть и кровь Христа каким-то образом соединяются в этом таинстве с хлебом и вином. Августин поспособствовал тому, что в учении о вечере Господней долгое время не развивалась идея реального присутствия. Хотя он говорил о хлебе и вине как о теле и крови Христа, он проводил различие между знаком и объектом, который этот знак обозначает. Он также он не верил в изменение субстанции хлеба и вина. Он отрицал, что нечестивые, принимая хлеб и вино, принимают также тело и кровь, и подчеркивал, что главное в вечере Господней — это воспоминание. В Средние века взгляд Августина постепенно сменился учением о пресуществлении. Еще в 818 году Пасхазий Радберт формально озвучил это учение, но встретил сильное противодействие со стороны Рабана Мавра и Ратрамна. В XI веке по этому вопросу снова разгорелась яростная дискуссия между Беренгаром Турским и Ланфранком. Последний высказывался на сей счет довольно грубо. Он говорил, что «в руке священник держит само тело Христа, которое рвут и жуют верующие своими зубами». В конце концов эту позицию окончательно сформулировал Хильдеберт Турский (1134 г.), и она была названа учением о пресуществлении. Оно было формально принято на IV Латеранском соборе в 1215 г. Схоласты обсуждали многие вопросы, связанные с этим учением, в частности вопрос о длительности преображения хлеба и вина в тело и кровь Иисуса Христа, о сущности присутствия Христа в хлебе и в вине, о соотношении субстанции и акциденции, о поклонении хлебу и т. д. Окончательная формулировка учения была дана на Тридентском соборе и записана в XIII сессии его «Решений и канонов». Ему посвящены восемь глав и одиннадцать канонов. Упомянем здесь лишь самые важные моменты. Иисус Христос истинно, реально и сущностно присутствует в святом таинстве. Тот факт, что Он восседает одесную Бога, не исключает возможности Его сущностного и сакраментального присутствия одновременно в нескольких местах. Словами посвящения хлеб и вино превращаются в тело и кровь Христа. Христос во всей Своей полноте присутствует в каждом из евхаристических видов и в каждой частице каждого вида. Всякий, получающий частицу евхаристического хлеба, получает всего Христа. Он присутствует в хлебе и вине еще до того, как причащающийся их принимает. Поэтому поклонение хлебу вполне естественно. Это таинство приводит к «возрастанию освящающей благодати, особых добродетелей, прощению прощаемых грехов, оно защищает от тяжких (смертных) грехов и дает надежду, переходящую в уверенность, на вечное спасение».

2. Во время и после Реформации. Все реформаторы отвергли элемент жертвы в вечере Господней и средневековое учение о пресуществлении. В то же время они расходились во взглядах о том, какие же элементы должны присутствовать в библейском учении о вечере Господней. В отличие от Цвингли Лютер настаивал на буквальном толковании слов, сказанных при установлении этого таинства, и на физическом присутствии Христа в вечере Господней. Он заменил учение о пресуществлении учением о сосуществовании (консубстанции), которое детально сформулировал Оккам в своем труде De Sacramento Altaris и согласно которому Христос присутствует «в хлебе и вине, с ними и под ними». Цвингли полностью отрицал физическое присутствие Христа в вечере Господней и истолковывал слова, сказанные при установлении этого таинства, метафорически. Он видел в этом таинстве, в первую очередь, акт воспоминания, хотя не отрицал, что в нем Христос духовно присутствует для веры верующих. Кальвин занимал промежуточную позицию. Как и Цвингли, он отрицал физическое присутствие Господа в этом таинстве, но настаивал на реальном, хотя и духовном, Его присутствии как источнике духовной силы. Однако в отличие от Цвингли он не считал, что в вечере главное — действие человека (воспоминание или исповедание), а подчеркивал, что вечеря в первую очередь является милостивым даром Бога человеку и только потом трапезой воспоминания и актом исповедания. Для него, как и для Лютера, вечеря главным образом выступала как определенное Богом средство укрепления веры. Социниане, арминиане и меннониты видели в вечере Господней только воспоминание, акт исповедания и средство нравственного совершенствования. Под влиянием рационализма этот взгляд приобрел популярность. Шлейермахер подчеркивал тот факт, что вечеря Господня, как ничто другое, способствует поддержанию общения жизни с Христом в лоне церкви. Многие из представителей срединного богословия, хотя и принадлежали к лютеранской церкви, отвергали учение о сосуществовании и приближались к кальвинистскому взгляду духовного присутствия Христа в вечере Господней.

В. Библейские названия вечери Господней

В то время как для таинства принятия в народ Божий в Новом Завете есть всего одно название, у таинства, которое мы рассматриваем в настоящий момент, есть несколько названий, и все они библейские. Это следующие названия.

1) «Дейпнон кюриакон» (греч.), то есть вечеря Господня. Это название встречается в 1 Кор. 11:20 и является самым распространенным в протестантских кругах. Судя по всему, в этом отрывке апостол хочет провести границу между таинством и вечерей любви «агапэ». Коринфяне проводили их одновременно, но при этом допускали множество злоупотреблений на вечере любви и тем самым сводили на нет саму вечерю Господню. Апостол особенно подчеркивает, что этот ужин — Господень. Это не такой ужин, на который богатые приглашают в гости бедных и скупятся на угощение для них, а пир, на котором Господь угощает в изобилии.

2) «Трапеза кюриу» (греч.), стол Господень. Это название взято из 1 Кор. 10:21. Коринфские язычники приносили жертвы идолам и после жертвоприношений садились за жертвенную трапезу; из текста можно сделать вывод, что некоторые члены коринфской церкви считали, что им позволено к ним присоединяться, поскольку все мясо одинаковое. Но Павел пишет, что жертвоприношения идолам — это жертвоприношения бесам и что участие в таких жертвенных трапезах можно приравнять к общению с бесами. Невозможно участвовать в них и тут же сидеть за столом Господним, клясться в верности Ему и общаться с Ним.

3) «Класис ту арту» (греч.), хлебопреломление. Это выражение употреблено в Деян. 2:42; ср. также Деян. 20:7. Хотя оно, по всей вероятности, относится не только к вечере Господней, но и к вечерям любви, все же оно обозначает и вечерю Господню. Оно названо так, потому что, устанавливая вечерю, Иисус преломил хлеб.

4) «Евхаристиа» (греч.), благодарение, и «эвлогиа» (греч.), благословение — слова из 1 Кор. 10:16; 11:24. В Мтф. 26:26–27 мы читаем, что Господь взял хлеб и благословил его, взял чашу и воздал благодарение. По всей вероятности, эти два слова использовались взаимозаменяемо и обозначали благословение вместе с благодарением. Чаша благодарения и благословения — освященная чаша.

Г. Установление вечери Господней

1. Различные повествования об установлении вечери. Есть четыре разных описания установления вечери Господней: по одному в каждом синоптическом Евангелии и одно в 1 Кор. 11. Иоанн говорит о том, как Христос и ученики ели пасху, но не упоминает об установлении нового таинства. Эти повествования не зависят друг от друга и друг друга дополняют. Очевидно, Иисус установил вечерю до окончания пасхальной трапезы. Новое таинство было связано с основным элементом пасхального ужина. Хлеб, который ели с агнцем, был освящен для нового употребления. Это очевидно из того, что третья чаша, которую обычно называли «чашей благословения», использовалась в новом таинстве в качестве второго элемента. Таким образом, таинство Ветхого Завета естественным образом превратилось в таинство Нового.

2. Замена мяса ягненка на хлеб. Пасхальный агнец имел символическое значение. Как все жертвы Ветхого Завета с кровью, он показывал, что прощение грехов без пролития крови невозможно. Кроме этого, он служил прообразом — предсказывал, что в будущем, при наступлении полноты времени, будет принесена великая жертва, которая удалит грех мира. Наконец, он имел также национально-историческое значение, напоминая об избавлении Израиля. Совершенно очевидно, что с появлением истинного Агнца Божьего и приближением Его неминуемой смерти этот прообраз и символ