Книга Систематическое богословие - Луи Беркхоф

(точно мы этого не знаем), что дети, представляемые ко крещению, уже возрождены и поэтому обладают semen fidei (лат. „семя веры“), и на этом основании утверждать, что Бог в крещении каким-то таинственным, непонятным нам образом укрепляет это семя веры в ребенке. Во-вторых, можно также обратить внимание на тот факт, что действие крещения как средства благодати необязательно ограничивается моментом его совершения, точно так же, как действие вечери Господней не ограничивается временем ее совершения. Оно может в момент совершения каким-то таинственным образом служить возрастанию благодати Божьей в сердце, если она там есть, но может способствовать взращиванию веры позднее, когда значение крещения будет ясно понято. Этому ясно учат как Бельгийское, так и Вестминстерское исповедания. В-третьих, можно напомнить, как это делали некоторые богословы (например, Дабни и Вос), что крещение младенцев является также средством благодати для родителей, которые представляют своего ребенка для крещения. Оно служит упрочению их веры в Божьи обещания, росту уверенности, что ребенок, за которого они поручаются, участвует в завете благодати, и усиливает в них чувство ответственности за христианское образование своего ребенка.

д. Крещение детей неверующих родителей. Конечно же, правильно крестить только детей верующих родителей. Однако к крещению стали допускать и детей неверующих на следующих основаниях. Во-первых, римские католики и ритуалисты англиканской церкви исходят из предположения, что крещение абсолютно обязательно для спасения, поскольку передает благодать, которую нельзя получить иначе. Поэтому они считают своим долгом крестить всех детей, которых им приносят, не осведомляясь о духовном состоянии их родителей. Во-вторых, некоторые обращают внимание на тот факт, что обещания относятся к родителям, детям и детям детей до тысячи родов (Пс. 104:7–10; Ис. 59:21; Деян. 2:39). Поэтому они утверждают, что дети, родители которых ушли из церкви, не лишились привилегий детей завета. В-третьих, некоторые расширяют границы завета до границ государства, где есть государственная церковь. Английский ребенок, как таковой, имеет столько же прав на крещение, сколько на охрану государства, независимо от того, верующие у него родители или нет. В-четвертых, некоторые считают, что крещение родителей автоматически дает право их детям быть крещеными. И не важно, какое отношение сами родители имеют к завету. Когда церкви начинали жить по этому принципу, в них появлялся целый класс членов, которые сами не хотели исполнять завет, но при этом хотели, чтобы печать завета была действительна для их детей. В Новой Англии это явление получило название полузавета. И, наконец, в-пятых, некоторых детей, которые не могли получить крещение никаким другим путем, просто усыновляли. Если родители не могли или не хотели гарантировать христианского воспитания своих детей, эту ответственность на себя могли взять другие. Основное обоснование этому находили в Быт. 17:12.

Вопросы для дальнейшего изучения

Как по значению отличаются слова «бапто», «баптидзо» и «луэстхай»? Крестил ли Иоанн Креститель погружением? Крестился ли погружением евнух (Деян. 8:38–39)? Подчеркивается ли где-нибудь в Новом Завете, что крестить нужно только одним конкретным способом? Соответствует ли Библии учение о крещении младенцев? Оспаривалось ли оно когда-нибудь до Реформации? Почему анабаптисты во время Реформации стали отрицать крещение детей? Какова баптистская концепция завета с Авраамом? Как они объясняют Рим. 4:11? Что говорят наши исповедания об основании, на котором крестят детей? Какова позиция Кальвина по поводу основания, на котором крестятся и дети, и взрослые? Какие практические опасности связаны с учением о предполагаемом возрождении? Что можно сказать о позиции Дабни, согласно которому крещение является таинством и для родителя, и для ребенка?

Литература

Bavinck, Gereformeerde Dogmatiek IV, pp. 543–590.

Kuyper, Dictaten Dogmatiek de Sacramentis, pp. 82–157; id., E Voto II, pp. 499–566; III, pp. 5–68.

Hodge, Systematic Theology III, pp. 526–611.

Dabney, Systematic and Polemic Theology, pp. 728–799.

Dick, Theology, Lectures LXXXVIII–LXXXIX.

Litton, Introduction to Dogmatic Theology, pp. 444–464.

Vos, Gereformeerde Dogmatiek, De Genademiddelen, pp. 36–134; ibid., De Verbondsleer in de Gereformeerde Theologie.

Strong, Systematic Theology, pp. 930–959.

Hovey, Manual of Theology and Ethics, pp. 312–333.

Pieper, Christliche Dogmatik III, pp. 297–339.

Schmid, Doctrinal Theology of the Evangelical Lutheran Church, pp. 540–558.

Valentine, Christian Theology II, pp. 305–335.

Mueller, Christian Dogmatics, pp. 486–505.

Wilmers, Handbook of the Christian Religion, pp. 314–322.

Schaff, Our Fathers’ Faith and Ours, pp. 315–320.

Pope, Christian Theology III, pp. 311–324.

Lambert, The Sacraments in the New Testament, pp. 36–239.

Wilson, On Infant Baptism.

Carson, On Baptism.

Ayres, Christian Baptism.

Seiss, The Baptist System Examined.

Armstrong, The Doctrine of Baptisms.

Merrill, Christian Baptism.

McLeod, The Sacrament of Holy Baptism in The Divine Life in the Church.

White, Why Are Infants Baptized.

Bannerman, The Church of Christ II, pp. 42–127.

Kramer, Het Verband tusschen Doop en Wedergeboorte.

Wall, History of Infant Baptism.

Wielenga, Ons Doopsformulier.

Schenck, The Presbyterian Doctrine of Children in the Covenant.

Глава 61. Вечеря Господня

A. Аналоги вечери Господней у Израиля

У Израиля были аналоги не только крещения, но и вечери Господней. И у язычников, и у израильтян жертвоприношениям часто сопутствовали жертвенные трапезы. Особенно часто такие трапезы сопровождали мирные жертвы. Только жир с внутренностей сжигался на жертвеннике; грудь потрясания отдавалась священникам, а плечо возношения — священнику, совершавшему жертвоприношение (Лев. 7:28–34), остальное же отдавалось для жертвенной трапезы приносящему жертву и его друзьям, если они были чисты по закону (Лев. 7:19–21; Втор. 12:7, 12). Эти трапезы символизировали, что, «оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа». Они указывали на тот факт, что на основании предложенной и принятой жертвы Бог принимает Своих людей как гостей в Своем доме и объединяется с ними в радостном общении, совместной жизни завета. Израильтянам запрещалось принимать участие в жертвенных трапезах язычников именно потому, что это означало бы признание ими других богов (Исх. 34:15; Чис. 25:3, 5; Пс. 105:28). Жертвенные трапезы, свидетельствовавшие о союзе Иеговы со Своим народом, были временем радости и веселья, поэтому иногда их проводили неправильно, используя как повод для пирушек и пьянства (1 Цар. 1:13; Прит. 7:14; Ис. 28:8). Пасхальное жертвоприношение также сопровождалось жертвенной трапезой. В противостоянии римским католикам протестанты иногда утверждали, что вся Пасха состояла лишь из одной трапезы, и в этом заблуждались. Пасха была, в первую очередь, жертвоприношением искупления (Исх. 12:27; 34:25). Она не только называлась жертвоприношением, но и в эпоху Моисея была связана со святилищем (Втор. 16:2). Ягненка закалывали левиты, а кропление кровью совершали священники (2 Пар. 30:16; 35:11; Ездр. 6:19). Но, будучи в первую очередь жертвоприношением, пасха одновременно была и трапезой, во время которой испеченного на огне ягненка ели с пресным хлебом и с горькими травами (Исх. 12:8–10). Так, жертвоприношение переходило в трапезу, которая с течением времени становилась все более и более изысканной. В Новом Завете Пасха наделяется символическим значением (1 Кор. 5:7): она рассматривается как напоминание об избавлении от египетского рабства, а также как знак и печать избавления от рабства греха и общения с Богом в обещанном Мессии. Устанавливая вечерю Господню, Иисус связал ее с пасхальной трапезой. Он взял элементы пасхального ужина и естественным образом трансформировал их в вечерю. В последнее время критики пытались подвергнуть сомнению тот факт, что ее установил Иисус. Однако нет оснований сомневаться в свидетельстве Евангелий и независимом свидетельстве апостола Павла в 1 Кор. 11:23–26.

Б. История учения о вечере Господней

1. До Реформации. Даже в апостольскую эпоху совершение вечери Господней сопровождалось «агапэ», то есть ужинами любви. Люди приносили на эти встречи еду, но эти пиршества становились поводом для злоупотребления (1 Кор. 11:20–22). С течением времени эти дары стали называться приношениями и жертвами, и священник стал благословлять их молитвой благодарения. Постепенно эти названия стали применяться к хлебу